– Что будем делать? Ждать немцев?
– Чтоб они забрали нас на фронт? Очень надо.
– Тогда?…
– Надо сматываться.
– Куда?
– В Фоджу. Там разберемся.
– Но как мы вернемся в Фоджу? Где мы возьмем колеса?
– Не рассчитывай, что они их отдадут. Отсюда до Фоджи километров 50, если напрямик. Не бог весть какое расстояние.
– Не люблю ходить пешком.
– Вито, не время вспоминать, что ты любишь, а что нет. Тебя должно волновать только одно – твоя шкура!
Пицци по своей ограниченности не мог долго беспокоиться о завтрашнем дне.
– Уверен, если прихлопнуть парочку идиотов, остальные сразу прибегут с колесами.
– Болван! Скольких ты прихлопнешь, пока тебя самого не разорвут на клочки? Не стоит тратить время. Раньше выйдем – раньше придем.
Пицци надулся:
– Я не уйду без толстого!
– Что ты с ним будешь делать?
– Уведу с собой. Пусть заплатит за свои шуточки! К тому же, он послужит заложником в случае непредвиденных осложнений.
– А как ты заставишь его пойти с нами?
– За это не беспокойся, Николо!
Марио чувствовал себя не в своей тарелке. Он не верил своему счастью. Отношение к нему жителей Страмолетто походило на чудо. Он боялся, как бы они не опомнились и не потребовали у него отчета в совершенных поступках. А вдруг его выдадут американцам как предателя? В дверь постучали. Не подумав, Веничьо крикнул:
– Войдите!
Но тут же испуганно вскочил при виде входящих Аттилио, Бонакки, де Беллиса, Венацца и Бергасси. Так и есть! Случилось то, чего он опасался. Бог знает, что они сотворят с ним! Глазами он поискал какое-нибудь оружие для защиты, но на столе не было даже кухонного ножа. Ох уж эта Бьянка с ее любовью к порядку! Еле слышно он прошептал:
– Что вы от меня хотите?
– Поговорить с тобой.
Марио почувствовал, что тиски, сжимавшие ему грудь, разжались. Если они хотят поговорить, значит, ничего серьезного ему не грозит. Не дожидаясь приглашения, они расселись, кто на свободных стульях, кто на столе.
– Слушаю вас.
– Объясни ему, Витторио!
Бергасси повторил свои доводы, доказывая, что, вполне вероятно, немцы войдут в Страмолетто раньше американцев. Марио клял себя, что не додумался до этого сам. В любом случае, они оказались действительно в затруднительном положении. Осознав это, Марио почувствовал себя хозяином положения. В голосе его появилась надменность:
– Зачем вы мне это рассказываете? При чем тут я?
Капелляро подал знак булочнику:
– Скажи ему, Этторе.
– Послушай, Марио, недавно на площади мы были великодушны к тебе. Одно слово Аттилио, и тебя бы повесили!
При одном воспоминании об этом Марио сник.
– Согласен. Что вы хотите?
– Мы не звери, Марио. Все, что мы хотим, это спасти Страмолетто от фашистских карателей. Мы подумали, что, если ты возьмешь мэрию, все обойдется. Теперь, когда дон Лючано мертв, никто не расскажет им, что произошло.
– А Виргилий?
Венацца вытянул свои огромные ручищи:
– Его я беру на себя.
– А полицейские?
– Ими тоже займутся, – сказал Аттилио.
– А когда немцы уйдут?
– Я вновь стану мэром, а ты будешь моим помощником. Будем работать вместе, как в старые добрые времена. Идет?
Марио не ожидал такой удачи, но постарался не показывать свое удовлетворение.
– Остается еще убийство дона Лючано. Пока неизвестно, кто его убил, жизнь в Страмолетто никогда не станет прежней, Аттилио. Нельзя забывать, что в Страмолетто живет убийца. Не то чтобы я жалею дона Лючано, но преступление есть преступление!
– Когда Страмолетто освободят, мы сами разберемся в этом деле, и убийце придется покинуть деревню.
– Ты уверен?
– Да.
– Хорошо. В таком случае, договорились.
Бьянка достала бутылку вина, и хотя во всей деревне от пушечных залпов сотрясались стены и вылетали стекла, из дома Веничьо доносился веселый перезвон стаканов.
Сидя на кухне, Феличиана и Данте пили граппу и слушали грохот дальнего боя. Синьора Каралло поставила свой стакан.
– После войны я займусь делом, о котором уже давно мечтаю, – буду писать поваренную книгу!
Комиссар пожал плечами:
– После войны? Кто вам сказал, что мы доживем до этого времени?
– Именно тогда, когда все под угрозой и все катится в гибельную пропасть, нужно строить будущее. После победы…
– Чьей?
– Какая разница? Победа не принадлежит никому. Но, к сожалению, с начала времен люди не могут понять этого, несмотря на огромный ужасный опыт.
– Я всегда боялся смерти, Феличиана. Однако я чувствую, что если она настигнет меня в вашем обществе, мне не будет страшно…