Все увиденное и услышанное мною в эту сказочную поездку в Микены добавило много нового к почти уже готовой роли коварной царицы Клитемнестры. И не только это — я до сих пор храню в памяти те потрясающие впечатления от вполне реального прикосновения к миру древней Эллады.
Запомнилась мне и другая поездка в Грецию, правда, была она на этот раз очень краткой: я прилетела в Афины всего на один день прямо из Лондона, сразу после спектакля «Трубадур» в театре «Ковент-Гарден». Это было в том же 1983 году, в сентябре, когда Греция чтила память своей великой дочери Марии Каллас. Тогда ей открывался памятник, и во время церемонии открытия над городом звучал несравненный голос этой выдающейся певицы современности, многие не могли скрыть слез от волнения.
В тот свой приезд в Афины я должна была петь на сцене Одеона Ирода Аттика, античного театра под открытым небом, концерт в память великой Марии. Я была знакома с ней: в 1970 году Мария Каллас приезжала к нам в Москву, чтобы принять участие в работе жюри вокалистов на IV Международном конкурсе им. П. И. Чайковского.
Этот концерт значил для меня многое: петь в память легендарной певицы было для меня большой честью, и я старалась быть достойной этой одной из самых ярких представительниц вокального искусства нашего столетия. Моим концертмейстером был Важа Чачава, который потом описал наше тогдашнее выступление в большом очерке, опубликованном в прессе. Мне хочется привести здесь несколько отрывков, наиболее ярко передающих атмосферу, в которой проходил тот концерт:
«Я прилетел в Афины за несколько дней до концерта. Архипова была в Англии, она пела с труппой «Ковент-Гардена» спектакли «Трубадур» в Манчестере и должна была приехать чуть позже… Утром в день концерта Архипова не прилетела — мне сказали, что самолет из Лондона опаздывает. Тут уж я перепугался — или концерт сорвется, или Архипова прилетит за несколько часов до выступления, — а представляете, что такое прилететь на следующий день после спектакля, покрыв довольно солидное расстояние, прямо на ответственное выступление?
Наконец-то самолет прилетел, Архипова легла отдохнуть, мне передали, что она приедет прямо на концерт… Расскажу о месте, где этот концерт происходил и как была составлена программа…
Амфитеатр редкой красоты, огромный. Я пришел в недоумение — как же тут выступать с камерной программой? Я спросил устроителей концерта: «А будет ли нас слышно?» — потому что все это было больше похоже на стадион в нашем понимании, чем на концертный зал. Никаких микрофонов! Как будет звучать программа русской камерной музыки — не такой уж легкой для восприятия «чужого» уха — на многотысячной аудитории? Но мне сказали: «Не волнуйтесь, слышно вас будет прекрасно. Даже наоборот — будьте внимательны, если что-то захотите сказать певице: говорите шепотом, потому что весь зал будет отчетливо слышать каждое слово…»
Теперь о программе. В первом отделении были шесть романсов Глинки, а потом «Гопак» и «Песни и пляски смерти» Мусоргского. Второе отделение включало романсы Чайковского и Рахманинова. Но не надо забывать, что концерт проходит в Греции, а аудитория состоит из нескольких тысяч человек! Как-то они примут жемчужины русской вокальной лирики? Все же это не «шлягерные» оперные арии, не виртуозные «штучки», а произведения, предполагающие в слушателе сопереживание, чуткость к тончайшим нюансам настроения!..
Пока что приходит довольно напуганная Архипова. Накануне пела «внепланового» «Трубадура», сегодня сидела несколько часов в аэропорту, уставшая, измученная. «Не знаю, что будет», — говорит она мне. И вид действительно измученный. Но начала распеваться — и сразу голос зазвучал прекрасно. По-настоящему хорошо. Но нагрузка предстоит огромная…
Концерт исполнялся на русском языке, но в программке, в отличие от большинства концертов за границей, не было полных переводов романсов. Насколько помню, переводы просто не успели сделать — идея концерта памяти Марии Каллас возникла как-то спонтанно, не успели толком подготовиться.
Должен сказать — с полной ответственностью! — что концерт этот был особенный. Бывают выступления, которые просто невозможно забыть. Таким был и тот афинский концерт Архиповой! Просто удивительно: от первой до последней вещи, включая «бисы», все было спето на высшем уровне исполнительского мастерства!..
Одним словом, успех грандиозный. Ирина Константиновна еще раз доказала высочайший уровень мастерства — все же не каждый день ей приходилось петь камерную программу в такой обстановке… Вызвать такой шквал аплодисментов, такие неистовые овации в камерном концерте здесь — это было огромное артистическое достижение. И, конечно, это был успех не только певицы — это был еще и триумф русской музыки. Многие вещи были неизвестны греческим слушателям, но они захватили людей до глубины души…
Концерт проходил 14 сентября. Кстати, сцена была украшена корзинами белых гвоздик — любимых цветов Марии Каллас. На 16 сентября было назначено возложение венков к памятнику Марии Каллас под эгидой министра культуры Греции Мелины Меркури: 16 сентября как раз был день рождения певицы… Ирина Константиновна на следующий день после концерта улетела в Лондон. Она не могла остаться на церемонию, поэтому наутро после концерта огромные охапки цветов, преподнесенные восторженной афинской публикой, она в сопровождении представителей «Атенеума» — фактических устроителей нашего концерта — отвезла к памятнику великой певицы…»
Фестивали, биеннале…
Большое место в моей теперешней жизни занимает работа в Международном союзе музыкальных деятелей. А началось все в 1986 году, когда в стране уже была так называемая «перестройка» — интересный, на мой взгляд, период в истории нашего тогда еще Советского Союза. К тому времени в СССР давно существовали различные творческие объединения: Союз композиторов, Союз архитекторов, Союз писателей, Союз журналистов… А вот такой же общественной организации у армии людей, имеющих отношение к музыкальной культуре, к исполнительству, не было. Кто-нибудь из музыкантов и хотел бы войти в родственный им Союз композиторов, но исполнителей туда не принимали.
И вот на волне наметившихся позитивных изменений в обществе стало возможным создание нового объединения, так необходимого тысячам и тысячам музыкантов, мастерам музыкальных инструментов, да и всем, кто связан с музыкальным искусством. Идея шла от Союза композиторов, который долгие годы возглавлял Тихон Николаевич Хренников. Вопрос начали обсуждать среди деятелей культуры, которые могли бы помочь в этом нужном и большом деле, учитывали различные мнения, пожелания. Поддержали идею создания союза музыкантов и некоторые правительственные и общественные организации — прежде всего Министерство культуры, ЦК комсомола, профсоюзы (ВЦСПС), ставшие учредителями Всесоюзного музыкального общества.
Обратились и ко мне, чтобы выяснить, буду ли я участвовать в работе нового творческого союза. Конечно же, я дала свое согласие, даже не подозревая о том, что ждет меня впереди. Тогда я как-то не придала особого значения этому разговору, в котором обещала помогать по мере своих сил, но вовсе не посвящать себя полностью новому делу. В то время у меня, как всегда, было много своих собственных творческих планов, которые надо было осуществлять. И одной из таких работ была подготовка к выступлению в партии Ульрики в опере Верди «Бал-маскарад» на сцене театра «Эстония» в Таллине.
Вообще-то эта партия была мне знакома и раньше — в 1973 году я пела Ульрику в театре Висбадена, в Германии. Но с тех пор прошло достаточно времени, я успела уже подзабыть эту роль и поэтому с удовольствием приняла приглашение главного дирижера театра «Эстония» Эри Класа участвовать в постановке. Я знала Эри Класа как очень хорошего дирижера еще со времен его стажировки у нас в Большом театре, поэтому мне было интересно поработать с ним.