Принесет дорогие известья,и опять мы закружимся вместе,перепутаем шорохи, запахи…Мое сердце на северо-западе.
* * *
Жизнь одного уложится в строфу.На чью-то жизнь не хватит и поэмы.Иной по веку мчится, как тайфун,другой медлительно смакует время.
Казалось, что я жил, как песню пел:как строчки – дни, а годы – как баллады.Но сколького не сделал, не успел…Немало в прожитом смешной бравады.
Шикарна мина при плохой игре.А жизнь-то вся в одну влезает строчку:мол, вроде, жил… да помер в октябре…декабре… январе.И вот и все. И можно ставить точку.
1983
Абстрактная живопись
Я не то чтобы тоскую…Возьму в руки карандаш,как сумею нарисуюскромный простенький пейзаж:
под водой летают галки,солнца ярко-черный цвет,на снегу кровавом, жаркомтвой прозрачный силуэт.
От луны в потоке кружевльется синенький мотив,и бездонный смелый ужассмотрит в белый негатив.
Дождь в обратном странном беге,чей-то невидимка-след.Тень огромная на небеот того, чего и нет.
1980
* * *
Я в мир вбежал легко и без тревоги…Секундных стрелок ноги, семеня,за мной гнались по жизненной дороге,да где там! – не могли догнать меня.
Не уступал минутам длинноногим,на равных с ними долго я бежал.Но сбил ступни о камни и пороги,и фору, что имел, не удержал.
Ушли вперед ребята-скороспелки,а я тащусь… Но все же на ходу.Меня обходят часовые стрелки, —так тяжело сегодня я иду.
Пляж в Ниде
Безветрие. Безверие.Большой песчаный пляж.Как будто все потеряно,и сам я, как муляж.
На вышках пограничники,контроль и пропуска.Поляна земляничная,невнятная тоска.
Тела на солнце жарятся,играют дети в мяч.Безжалостное маревонас душит, как палач.
Отсюда сгинуть хочется —не знаю лишь куда —сквозь ветер одиночества…В душе – белиберда.
Я в зыбком ожидании,в зубах хрустит песок,и нервно, как в рыдании,пульсирует висок.
Безветрие… Безверие…Густая духота…Забытые намеренья…Транзистор… Теснота…
1984
Ноябрь
Исступленно кланялись берёзы,парусил всей кроной ржавый дуб.Мужичонка, поутру тверёзый,разбирал трухлявый черный сруб.
Три дымка курилось над селеньем.Ветер покрутился и утих.Вдруг явилось сладкое виденье —возле клуба крытый грузовик.
Надпись на борту «Прием посуды»за литровку написал маляр…Вот пошли из всех калиток люди,мужики и бабы, млад и стар.
В валенках, в берете на затылкеи по две авоськи на рукепер старик порожние бутылкик благодетелям в грузовике.
Шел верзила с детскою коляской,бережно толкал перед собой;не дитя, а разные стекляшкиголосили в ней наперебой.
Паренек в замызганной ушанке,явно не по детской голове,как бурлак, волок посуду в санкахпо осенней грязи и ботве.
Ерзали и звякали бутылиу старухи в рваной простыне.Где-то петухи заголосили,вороны сидели на стерне.
Тишина надмирная повсюду.Иней под подошвами шуршал:населенье шло сдавать посудуистово, солидно, не спеша.
Очередь безмолвная стояла.Все вращалась хмурая земля.А пустая, испитая таравозвращалась на круги своя.
* * *
Прошедший год был мною недоволен, —чего-то я себе напозволял.Теперь я неугоден, недозволен…Все говорят, в опалу я попал.
Прошедший год предал меня забвенью,а если проще, предал он меня…Но я не предавался огорченью, —какие-то интриги и фигня.
От жизни оттолкнув, меня ломают.Не в силах ухватить я новый шанс.О мой характер ноги вытирают,а всё ж никак не могут взять реванш.