Выбрать главу

<…> искания простого и непосредственного охвата бытовых явлений и изгнания риторики, всяких излишних нагромождений ради упрощения отношений к жизни и людям331.

Музыка Шуберта, непосредственно отражающая, по определению Асафьева, и «душевную жизнь», и «бытовые явления», призвана была послужить оформлению нового мировоззрения. Естественно также, что тезис о «жизнеподобии» самой музыки Шуберта непосредственно вел к признанию ее «реалистичности».

Так, дискурсом «реализма» уже с 1920-х годов начинает поверяться значение всего романтического направления. Слово «реалист», потеряв в советском искусствоведении ясный типологический смысл, превратилось в своеобразную индульгенцию, выдаваемую критиками от имени «современности» художнику любого направления или любой эпохи. Монографические «портреты» композиторов XIX века, создававшиеся с 1930-х по 1970-е годы, часто сообщали о том, что они сочетали в одном лице «романтизм» и «реализм».

Например, Соллертинский именно так писал о Берлиозе, а для доказательства сводил главное значение музыки французского композитора к ее программности, которую характеризовал как «реалистическую»332.

Аналогичным образом характеризовал Шопена Д.А. Рабинович333:

Во всех случаях Шопен как сын своего века остается романтиком, как великий гений – реалистом. <…> Романтика и реализм в искусстве Шопена неразделимы334.

Показательно сравнение понимания и применения термина «реализм» Б.Л. Пастернаком, противопоставлявшим его «романтизму», в частности, в статье «Шопен» (1945):

Везде, в любом искусстве, реализм представляет, по-видимому, не отдельное направление, но составляет особый градус искусства, высшую ступень авторской точности. <…> Художественный реализм, как нам кажется, есть глубина биографического отпечатка, ставшего главной движущей силой художника и толкающего его на новаторство и оригинальность335.

С этим пониманием «реализма» были связаны и программные (пусть и с присущей ему редкой своеобразностью) трактовки Пастернаком музыки Шопена. Но «разговоры об ундинах, эоловых арфах и влюбленных пери, которые должны дать нам представление о сочинениях Шопена, манере его игры, его облике и характере», источником которых служат «свидетельства таких выдающихся людей, как Генрих Гейне, Шуман, Жорж Санд, Делакруа, Лист и Берлиоз», писатель решительно отметал336.

По Пастернаку, Шопен воплощает образы жизни и смерти в их непреложном «реализме» (о «реализме» в музыке и рассуждает Пастернак в связи с Шопеном):

Даже когда в фантазии, части полонезов и в балладах выступает мир легендарный, сюжетно отчасти связанный с Мицкевичем и Словацким, то и тут нити какого-то правдоподобия протягиваются от него к современному человеку337.

Разъясняя положения своей статьи позже, он, в частности, писал:

Она содержит определенный взгляд на реализм как на предельно высокую степень искусства <…>. Привычной мерой и практикой искусства становится романтизм, то есть легкая и поверхностная деятельность в узком кругу определенной культуры и определенных вкусов <…>338.

Понимая под романтизмом «не существовавшее когда-то литературное течение и не действующую школу, не степень развития искусства, но романтику как принцип, как непроизводное, непервоначальное, как литературу о литературе и любование искусством самими художниками, в то время как творящий гений презирает искусство, являясь поклонником жизни в искусстве»339, Пастернак противопоставляет, в особенности, искусство Шопена «непервоначальному» искусству разных художников и эпох, среди которых наиболее актуальным для него примером, по-видимому, является

<…> наш такой же условный социалистический реализм340.

В своеобразной теории стилей, над которой в течение жизни работал Яворский, интерпретация термина «романтизм» сосредоточена на трактовке художественных феноменов Шопена и Листа. Трактуя романтизм в череде других стилей в своей специфической и до сих пор так и не нашедшей внятного и стройного объяснения системе понятий, ученый выделяет несколько определяющих его черт, в центре которых стоит «эмоциональность»:

вернуться

331

Там же.

вернуться

332

Соллертинский И. Гектор Берлиоз. С. 4.

вернуться

333

Рабинович Давид Абрамович (1900 – 1978) – музыковед. Учился в Петроградской консерватории (1914 – 1917, фортепиано – Л.В. Николаев). В 1930 г. окончил Московскую консерваторию (фортепиано – К.Н. Игумнов). Редактор (1930 – 1931), зав. книжной редакцией и зам. управляющего Музгизом (1931 – 1933). Консультант, зам. нач., позже начальник музыкального сектора Всесоюзного радиокомитета (1933 – 1936). В 1937 г. – зав. исполнительским отделом газеты «Музыка», затем зав. муз. отделом газ. «Советское искусство» (1938 – 1943). Консультант по искусству в Совинформбюро (1945 – 1947). Автор статей по проблемам советской музыке и исполнительского искусства.

вернуться

334

Рабинович Д.А. Портреты пианистов. М., 1962. С. 223.

вернуться

335

Пастернак Б.Л. Шопен // Пастернак Б.Л. Полное собрание сочинений: В 11 т. Т. 5 / Гл. ред. Д.В. Тевекелян. Cост. и коммент. Е.Б. Пастернака и Е.В. Пастернак. М., 2004. С. 62.

вернуться

336

Пастернак Б.Л. Шопен. С. 63.

вернуться

337

Там же. С. 64.

вернуться

338

Пастернак Б.Л. Письмо Л.Л. Пастернак-Слейтер. 4 нояб. 1959 (пер. с англ.) // Цит. по: Пастернак Б.Л. Указ. изд., коммент. С. 548.

вернуться

339

Пастернак Б.Л. Письмо Ренате Швейцер. 16 июля 1959 (пер. с нем.) // Цит. по: Пастернак Б.Л. Указ. изд., коммент. С. 549.

вернуться

340

Пастернак Б.Л. Письмо Л.Л. Пастернак-Слейтер. 4 нояб. 1959 (пер. с англ.) // Цит. по: Пастернак Б.Л. Указ. изд., коммент. С. 548.