Мне кажется, дай этим людям на их управу «Руслана», «Каменного гостя», когда они еще не были на сцене, они тотчас бы забраковали и Глинку, и Даргомыжского. Они бы только все давали «Нижегородцев» и «Проданную невесту» чешских авторов. До русских талантов им ведь дела нет!
Случись подобное безобразие в другой какой-нибудь области, кроме оперной, наверное подана была бы тотчас жалоба, апелляция верхней инстанции: и беззаконно, дескать, и нелепо! Пересмотреть надо непременно! А тут кому жаловаться, кого просить о пересмотре и перерешении?
Вот так и будемте жить, сидеть у моря, да ждать погоды.
Единственное, что можно было сделать, это и сделали гг. Римский-Корсаков и Кюи: они ушли вон из комитета, где царствуют подобные безобразия.
Заметим, кстати, что письмо г. Кюи не было даже прочитано остальным членам в заседании 7 апреля. Было председателем только заявлено, что и г. Кюи, как г. Римский-Корсаков, выходит вон.
Вот-те и опера в России!
По счастью, есть суд истории. Его уже ничем не выскоблишь и не затушуешь. А теперь уже навеки осталось известным, как несколько мало понимающих людей решились расправиться по-свойски с тем, что было повыше их понимания, и надвинуть гасильный колпак на одно из значительнейших и оригинальнейших созданий нашего века.
1883 г.
Комментарии
«МУЗЫКАЛЬНОЕ БЕЗОБРАЗИЕ». Статья была опубликована в 1883 году («Новости», 12 апреля, № 157).
Статья очень показательна для Стасова — борца за русскую реалистическую музыку. Это протест против гонений, которые претерпевали выдающиеся произведения русской оперной классики со стороны господствующих кругов. В своих «Воспоминаниях о В. В. Стасове» Репин писал, что «затруднения и даже полное отрицание и устранение со сцены „Бориса Годунова“, „Хованщины“ переживались всей семьей Стасовых как свое родное, самое близкое явление; и хлопоты Владимира Васильевича у всех властей театральной дирекции при неудачах производили истинное горе всей семьи; как и успех, наконец, „Бориса“ был грандиозным торжеством всего круга сочувствующих» («И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка», т. III, «Искусство», 1950, стр. 1801).
В своем резком протесте — «композитору каким-то полицейским кулаком зажимают рот…» — Стасов в данной статье опирается на мнение прогрессивной части русского общества: «Дайте нам, пускай мы наперед сами прослушаем, а потом решим, хороша или дурна вещь». Стасов горячо защищал произведения Мусоргского от яростных нападок консерваторов еще при жизни композитора. Тем горше для него была расправа оперного комитета с творцом «Хованщины», «чье имя стоит уже… в историях и лексиконах музыки». Через три года «Хованщина» была поставлена не на казенной сцене, а драматическо-музыкальным кружком. В связи с этим фактом Стасов написал горячую статью, одобряющую творческую инициативу постановщиков (см. «По поводу постановки „Хованщины“, т. 3).