— Могу. Мне просто надо найти орудие смерти. Это самый быстрый вариант.
Эбигейл замерла с вилкой у рта, вдруг разом потеряв аппетит.
— Твои видения связаны с тем, что ты чувствуешь, — поняла она. — Поэтому ты отказался от лекарств. Но это же рискованно, я видела, как ты его копируешь, сам того не понимая. А вдруг ты действительно захочешь убить? — она откинулась на спинку стула, переваривая новый расклад, ее глаза теперь были полностью сухие. — Доктор Блум знает, не так ли? И Кроуфорд тоже.
Она вспомнила его слова про сердце бури, и, наконец, ее осенило.
— Господи, а меня подослали, чтобы помочь тебе настроиться на волну Лектера, потому что я тоже убийца. Вот же блядь, — она на секунду прикрыла глаза и, встав из-за стола, вышла из комнаты, даже не обернувшись, когда Уилл ее окликнул.
Чертово ФБР с его сексизмом. Чертова Алана Блум, которая решила, что ее месть Лектеру стоит того, чтобы рискнуть здоровьем их обоих. Чертов Джек Кроуфорд, который точно знал, на кого и когда надавить, чтобы добиться наилучшего результата. Чертов Уилл Грэм, добрый, замечательный и очень одинокий, он понял все с самого начала и все же остался, потому что Эбигейл его попросила.
Жизнь не собиралась оставлять ее в покое, снова окунув в полное дерьмо.
Найдя туалет на первом этаже, она остудила горящее лицо водой из-под крана и сразу почувствовала себя лучше. Эбигейл взглянула на отражение.
— Сраный сукин сын.
О нет, больше она не обольщалась насчет Джека. Тем хуже, что теперь он удостоверился в способностях Уилла и слезет с него, только получив Потрошителя за решетку. Эбигейл была уверена, что даже расклад, где погибнут оба, Уилл и Лектер, Кроуфорда вполне устроит — лишь бы убрать серийного маньяка с улиц. Или она ошибается? Учитывая выражение его лица, когда она спросила про Мириам Ласс, дело Потрошителя стало для Джека личным. Да, ей было жаль его жену, но, черт подери, это не дает ему право распоряжаться жизнями окружающих, как пешками в шахматной партии.
И пока что Джек явно проигрывал с разгромным счетом: он потерял Ласс, доктор Блум прошлась по лезвию, а единственный из психиатров, кто еще мог быть нейтральной стороной, то есть Чилтон, — в бегах.
Нет, она не оставит Уилла на съедение журналистам и Кроуфорду. Не в этой жизни. Эбигейл вытерлась полотенцем и вернулась в столовую, захватив по пути с кухни еще одну бутылку белого. Трезвой она отсюда не выйдет.
— В свете новых событий у меня предложение.
Уилл поднял голову от тарелки, с которой не съел ни кусочка с момента ухода Эбигейл из комнаты.
— Какое?
— Давай напьемся.
— Чужим вином?
Обойдя стол, она разлила его по бокалам и вернулась на место.
— Ой, ты разве видишь того, кто против?
Уилл ничего не ответил и осторожно взялся за край бокала, чтобы не нагреть напиток. Совиньон Блан, сделанное в Новой Зеландии. Обычно белые вина хорошо сочетались с рыбой, однако Эбигейл не знала, что, кроме крепости и сухости, они подразделялись на нейтральные, травянистые, ореховые и ароматные. Совиньон относился к травянистым и имел прохладный, бодро-кисловатый вкус. Уилл сглотнул выступившую слюну, точно помня, что сам никогда не был фанатом вин, а это вообще не пробовал.
— Что такое? Ты видишь доктора Лектера?
Уилл сделал большой глоток, и Эбигейл ободряюще улыбнулась. Подумаешь, призрак, когда призраки могли причинить вред? Зато Уилл мог безнаказанно за ним следить.
— Да.
— Он один?
— Да.
Эбигейл посмотрела вокруг, явно пытаясь представить Лектера за столом в одиночестве.
— И что он делает? Хотя, чего я спрашиваю, конечно, ест.
Бросив взгляд украдкой, Уилл спрятал лицо за бокалом, зная, что звук ножа по тарелке слышал только он.
— Да ладно тебе, скажи, что у него там.
— Фрикасе с грибами, тимьяном, розмарином и панчеттой.
Выглядело, на самом деле, потрясающе: Лектер фигурно украсил блюдо веточками зелени и белым соусом по краю тарелки — от больших идеально круглых капель до совсем маленьких, словно парад планет. Эбигейл озадаченно скривилась и залпом выпила половину бокала.
— Что такое фрикасе? Звучит по-французски.
— Обжаренное мясо с приправами.
— Почему нельзя было назвать это просто жареным мясом?
— Потому что по рецепту оно готовится немного иначе. Он поджог мясо с бренди. Технология называется «фламбе».
— Скажи еще, что он сидит при полном параде. — Она обновила их бокалы, и Уилл промолчал, безопасно уставившись на стол перед собой. — Даже для меня это жутко. Сидеть в собственной гостиной, в… В чем он там ходит?
— Костюм-тройка.
— В костюме-тро… — до нее дошло, что он только что сказал, и она поперхнулась. — Отлично. А я в общаге ем хлопья с молоком в футболке и тапочках с зайцами в кровати возле ноутбука.
Смеясь, она изобразила возмущенное «о», которое могло последовать за ее признанием, и Уилл хмыкнул в бокал, все еще напряженный от чужого присутствия. Ему хотелось сказать, что костюм Лектера выглядел не таким уж… классическим. С первого взгляда — может быть. Как и его дом, который смотрелся вполне уютно и стильно, темно-синий жилет Ганнибала с атласным, металлическим блеском плотно облегал фигуру. С ним перекликался нагрудный платок и не к месту дерзкие жаккардовые цветы на галстуке — как яркая окраска ядовитого животного.
— Я не помню, что ел в последний раз до полуфабрикатов, — неловко признался он.
Эбигейл повернулась в сторону и отвесила шутливый полупоклон.
— Должна признаться, доктор Лектер, вы ужасно на нас влияете. Посмотрите, едим нормальную еду, пьем ваше вино, Джек бы не одобрил.
Уилл замер, не сводя с Ганнибала взгляда, но тот лишь прожевал очередной кусочек мяса, смотря куда-то в конец стола и пребывая в благожелательном и умиротворенном настроении.
— Знаешь, меня кое-что в нем смущает.
От вина ее щеки зарделись, а глаза заблестели.
— Всего лишь кое-что?
— Заткнись, умник, я пытаюсь думать логически. Смотри. Представим, что я — это он. Я отучилась на медицинском хер знает сколько лет.
— Семь.
— Пиздец. — Эбигейл расслабленно облокотилась на стол. — Я приехала в Штаты и работаю хирургом. Я сменила профессию на психиатра и лечу богатеньких идиотов от депрессии. У меня офигенный дом. У меня офигенная жизнь. У меня состояние не как у арабского шейха, конечно, но работать мне уже не обязательно. У меня нет детей. У меня нет постоянного партнера.
— Когда убиваешь людей, даже друзей заводить опасно.
— Именно, — она пьяно махнула стаканом в сторону Лектера, который продолжал есть как ни в чем не бывало, смакуя темно-красное вино. — Я маньяк, люблю эпоху Ренессанса, у меня претенциозный вкус. На выходных я утопил студента из Принстона, разрезал на мелкие куски, упаковал в коробку и похоронил. Необычное хобби, не так ли?
— Я бы сказал, уникальное, — Уилл снова кинул осторожный взгляд на Ганнибала, тот еле заметно улыбался.
— Уникальное, да, — подхватила Эбигейл. — Я вся уникальная. Я умная, образованная, я консультирую ФБР по другим преступникам и даже по своим собственным убийствам. Я выхожу сухой из воды, что бы ни происходило, и даже сам агент Кроуфорд ужинал за моим столом.
Словно действительно думая о чем-то подобном, Лектер осмотрел крохотную помидорку черри, насаженную на зубья вилки, и приподнял уголок рта.
— Но внезапно все изменилось: я жертвую своим покоем и соблазняю доктора… в смысле Алану. Я становлюсь одним из подозреваемых. ФБР находят два трупа в доме Чилтона, он пускается в бега, а я, вместо того, чтобы залечь на дно и переждать, убиваю снова. Меня навещает Мириам Ласс, а затем и Алана. Первую я, скорее всего, убила, вторую отправила в окно без единого объяснения.
Заглянув на дно пустого бокала, Эбигейл вздохнула.
— Не понимаю. Он либо потерял остатки разума и осторожность, либо это западня. Какие еще варианты?
— Лектер годами и с невероятным успехом притворялся обычным человеком только благодаря рациональному уму и холодному сердцу. Его решения не связаны с эмоциями, глупо предполагать, что в этот раз было иначе. ФБР может находиться в этом доме только по одной причине.