— Неужели Джек пустил тебя в святая святых, в здание ФБР? — Когда Уилл не ответил, Лектер прищурился. — Полагаю, у нас незваная аудитория. Если не затруднит, не мог бы ты показать мне, где ты?
Сцена сменилась, и вот они оба уже стояли в морге среди стальных стен и трупов. Ганнибал окинул взглядом плоды своих трудов, и Уилл ощутил его гордость. За двойным стеклом стоял недовольный Кроуфорд, и увидев его, Лектер насмешливо произнес:
— Старый добрый Джек.
Не только насмешка таилась в этих словах, но что удивительно, нечто близкое к дружеской симпатии и искренней печали. Ганнибал знал, что сколько бы он не помогал Джеку, сколько бы убийц они вместе не посадили за решетку, тот никогда не встанет на его сторону. А стоило Кроуфорду заподозрить Ганнибала в том, что он Потрошитель, как все было забыто.
Его одержимость Потрошителем забавляла Ганнибала и льстила его самолюбию. Белла на их частных встречах поделилась, что порой ей казалось, что последние шесть лет в их браке было трое. Тень убийцы незримо присутствовала в их доме, за их столом, в тишине спальни. Потрошитель занимал все мысли Джека, и, когда обнаружилась болезнь Беллы, она выжидала до последнего, пока не стало ясно, что ее муж слишком отдалился, чтобы вернуться по своей воле.
Как не смешно было это признать, но это Ганнибал научил Джека эмоциям, которых тот доселе не испытывал: чувству вины за потерянного агента, собственному бессилию сначала в борьбе с болезнью Беллы, а затем и в поимке Потрошителя, хотя он был совсем рядом; он обнажил самоуверенность Джека и как за нее приходиться расплачиваться, он научил его сожалеть. Ведь именно так поступают настоящие друзья — они дают то, что тебе нужно.
Джек нетерпеливо отстранил Беверли от микрофона.
— Что ты выяснил?
Несколько секунд тишины, и Лектер, нежно посмотрев в сторону Уилла, напомнил:
— Он обращается к тебе.
Уилл так глубоко ушел в свои мысли, что даже не понял этого.
— Ее зовут Сара Тейт, — он моргнул, его зрение разделилось, видя прошлое и настоящее одновременно.
— И это все? — разочарованно выдохнул Джек.
— Нет. Г… Доктор Лектер выследил ее, когда она возвращалась из рабочей командировки в Вашингтон из Филадельфии. Ехал за ней почти весь путь, затем обогнал по Белаир Роуд через Балтимор и подстерег на не просматриваемом участке леса. Накачал и привез к себе домой.
— В доме не обнаружили ни одного ее отпечатка. Мы перерыли дом дважды, ничего.
— Он об этом позаботился.
Кроуфорд закатил глаза и наклонился ближе к микрофону, сжимая его обеими руками.
— Слушай, Гудини, ты попусту тратишь мое время…
— Сэр, пожалуйста, позвольте мне, — Эбигейл мягко, но настойчиво подпихивая его плечом, освободила себе место. — Уилл, ты знаешь, почему он ее выбрал?
— Да, Уилл, почему? — Ганнибал встал рядом, ощущение от его присутствия теплом отдавалось вдоль его левого плеча и бедра. Как будто он действительно был рядом, в этой самой комнате.
Вспышка раздражения, как закладка в книге, открыла прошлое в нужном месте. Сара была тогда еще не Тейт, а Морган, и только отучилась на психиатра вместе с Лектером в медицинском центре Джона Хопкинса. Он рассчитывал, что после получения докторской Сара благополучно уедет в Филадельфию, однако она вдруг остепенилась, вышла замуж и осталась в Балтиморе, живя на два города и работая социальным работником с сиротами. К его сожалению.
Он правда пытался не общаться и даже не встречаться с ней, чтобы избежать недоразумений. В конце концов, их соединяло слишком близкое знакомство, ее смерть привела бы к расследованию, и тень подозрения могла лечь на его идеальную, безукоризненную репутацию. Однако некоторые люди просто не стоили того, чтобы для них стараться.
Сара Морган была раздражающей, невоспитанной, узколобой с хамскими замашками деревенщины. Он терпел ее во время учебы, но последние две конференции в Нью-Йорке и Чикаго убедили его, что улучшений не предвидится, и она абсолютно безнадежна. Ни грамма понятия о своей профессии: только за два первых года подростки в доверенном ей приюте совершили пятнадцать попыток суицида, шесть из которых были удачными. Сара писала статьи о том, как деградировало юное поколение на сотовых телефонах и компьютерах, утверждая, что некоторые дети по своему происхождению не способны на цивилизованное поведение. Ее теории были абсурдны и наносили существенный вред сиротам, которых ей доверило государство.
Ганнибала мало заботили дети, а уж понятие доброты и вовсе воспринималось им, как чужеродная теория. Главное, что они с Сарой никогда друг другу не нравились, а уж после того как он высмеял ее научные труды, указав, что в них науки ровно столько же, сколько в астрологическом прогнозе на неделю, и вовсе наступила холодная война.
За столиком в кафетерии на собрании американских психиатров по вопросам зависимости от хирургической пластики, он привычно отказался от местных деликатесов и достал контейнеры из сумки. Основным блюдом служила Gratin de Pommes de Terre de Saucisson, или в простонародье приготовленная в духовке до аппетитной корочки картошка с луком и польскими сосисками в яичном соусе. Конечно, нежнейший запах вызвал нежелательное внимание. Сидя за соседним столиком с друзьями, Сара жадно поглядывала в его сторону, и, увидев десерт — закрытый крышкой стеклянный контейнер с тремя видами желе, увенчанными сливками, не удержалась от комментариев.
— Фу, что это вы едите, Лектер? Похоже на сперму.
Ее громкий голос эхом отозвался в просторном кафетерии, она захохотала, и остальные из ее компании заулыбались.
— Мужику нужно мясо, а не какая-то фентибоберная херня. Верно говорю, ребята? Хотите я вам куплю, Лектер? Ой, простите, доктор Лектер. Мои дети и то больше едят, чем вы.
Мясо? Как заманчиво.
Другой бы на его месте стушевался, но Ганнибал лишь вежливо ответил:
— Спасибо за совет, приму к сведению.
На этом их столкновения не закончились. Когда он выступал с лекцией в Чикаго, Сара назвала его отсылки к бессмертным строчкам Данте «возвышенной балабольщиной». После лекции она заявила, что частной практикой не прокормишь семью, и он занимается «полной херней», и, думая, что он не слышит, назвала его за глаза «холостой выстрел»: красивый, успешный, но без детей и жены, а, значит, совсем пропащий для общества. Она не одобряла ни его манеру вести себя, ни его одежду. Когда она увидела Бентли, то первое, что она спросила:
— Это ж как вы лижите задницу своим богатеньким клиентам, а, доктор? Подскажите технику?
Смотря на нее сейчас, он думал, что Сара составила бы неплохую пару Фредерику Чилтону, если бы тот не был больше по молоденьким юношам и не скрывал это даже от самого себя. На его месте Ганнибал стыдился бы не этого, а своей непроходимой тупости.
Он мог бы спустить ей отсутствие воспитанности — в конце концов, эта обязанность лежала на родителях Сары, а раз они ее не научили, как правильно социализироваться с людьми, не его обязанность исправлять упущенное. Ее зависть причиняла неудобство лишь ей самой. Оскорбления и нападки его не задевали. Единственное, из-за чего Ганнибал всерьез задумался над аранжировкой смерти Сары Морган — ее безнаказанность. За все приходиться платить, это знают герр Дортлих и его друзья, а теперь узнает и Сара.
Он выжидал шесть лет.
За это время у них исчезли общие знакомые, она отошла от психиатрии и сиротских приютов, поднявшись до главного администратора по социальным выплатам. Долгий декретный отпуск, и вот они уже старые, шапочные знакомые, потерявшиеся в большом городе. Ганнибал услышал ее имя вскользь от старых коллег и решил, что пришла пора снова проведать миссис Тейт, обстоятельства кругом только содействовали охоте.
Ему понадобился месяц, чтобы спокойно изучить расписание ее и ее мужа. Еще три, чтобы все подготовить.