— Инспектор Пацци здесь?
— Уже уехал.
— Уехал? — нахмурилась Эбигейл.
Джулиано, казалось, был рад отвлечься от мыслей завалить ее на стол. Его английский был сносен, только слишком чистая «р» выдавала акцент.
— Я сам удивился. Обычно он приходит только после обеда, но в этот раз заявился в офис, еще шести не было, посидел в кабинете, а потом ему будто индюк под жопу клюнул. Выбежал как ошпаренный.
— А вы ранняя пташка?
— Скорее «не спавшая». Ночное дежурство. Выпадает каждому из нас раз в неделю.
— Инспектор не выглядел встревоженным?
— Скорее, радовался чему-то.
Эбигейл попробовала набрать его сотовый, предчувствуя недоброе. Так и есть, он не взял трубку даже после десятого гудка. Все игривое настроение как ветром сдуло из-за этого козла.
— Не подскажете, где его кабинет?
Вот так, правильно, манеры помогут вспомнить о дистанции и о деле. А не грезить наяву о том, как Джулиано достаточно здоров и силен, чтобы сопротивляться несколько часов подряд.
— Вон в там, рядом с опросной. А что?
— Мне нужно взглянуть. Кажется, ваш босс решил заняться расследованием в одиночку, и, прежде чем мне придется писать на него рапорт, понадеемся, что он не натворил никаких глупостей. Открывайте кабинет.
Она набрала Джека и, стоило тому взять трубку, откинула предисловия:
— У нас проблема. Думаю, Пацци кто-то заплатил, чтобы он нашел сами-знаете-кого раньше нас.
— Об этом я и так догадался. С его компьютера было сделано семнадцать запросов на наш международный сайт. Ты в офисе?
— Да.
— Я подключу слежку по спутникам к его телефону, а ты обыщи рабочее место.
— Как раз этим занимаюсь, — произнесла она, кивком поблагодарив Джулиано, прошла мимо него внутрь кабинета и огляделась, проклиная Пацци до третьего колена. Если этот кусок дебила и выживет, то только по чистой случайности.
— Возможно, жена Пацци знает что-нибудь.
— Я прослежу, чтобы ей выделили охрану и допросили. До связи.
На столе лежали папки и множество рапортов с показаниями свидетелей. На фотографии в рамке был изображен инспектор с бутылкой в руке. Видимо, у него был свой виноградник, которым он сильно гордился. На второй фотографии было изображение невероятно красивой женщины лет тридцати, и Эбигейл подумала, что это какая-то итальянская актриса. Она проверила температуру корпуса компьютера — его не включали уже давно, на такой жаре он бы еще не успел остыть.
На столе валялось в бардаке множество бумаг с отчетами: семь ограблений; убийство на пирсе — поножовщина с кем-то из Каморры; мертвое тело под мостом под тридцать пятым шоссе; три заявления на розыск и одно самоубийство. У Пацци контактный дар, как у Уилла, так могла ли среди этих бумажек лежать та самая, что навела инспектора на доктора Лектера? Она забрала отчеты и еще раз взглянула на Джулиано.
Тот, оказывается, следил за ней через прозрачное окно, как готовая откликнуться гончая. Намного быстрее будет, если она возьмет его с собой, к сожалению, не все разговаривали на английском, и уж лучше было перестраховаться. Да и машина у него точно есть. В конце концов, второй ствол не помешает: всем полицейским в Италии было разрешено ношение оружия. Эбигейл улыбнулась ему как можно слаще.
В открытое окно задувал теплый воздух, разгоняя жар в машине. Сидя рядом, Эбигейл с большим удовольствием посматривала на бедра Джулиано в бежевых брюках. Толстый ремень с пряжкой, темная футболка поло, непонятно, синяя или выцветшая черная, темные волосы на груди топорщились у воротничка. Руки, оголенные от середины плеча, с толстой жилой, рассекающей кожу пополам. Мужской запах пота. Господи, она бы прямо тут его съела, если бы не расследование.
Джулиано неловко кашлянул.
— Тебя же зовут Эбигейл?
— Мм-м.
— Я, наверное, невовремя… хотя почему наверное, точно невовремя, но ты мне понравилась, и я хотел, чтобы ты знала.
— Поверь мне, рисунок был достаточно красноречив.
Видимо, ему было неловко от ее внимания, и Джулиано смущенно провел рукой по лицу.
— Ай, ты мне этого еще долго не простишь, да?
— Не-а.
— Ну вот, ты скоро уедешь, а я веду себя, как идиот, даже моментом не могу воспользоваться.
— Моментом для чего? — лучше бы не затевать этот разговор, но она не могла удержаться. Плохая идея. Его хватятся. Чтобы все организовать, нужно больше времени, и лучше сменить тему. — Слушай, а давно Пацци с вами работает?
— Да лет двадцать уже. Когда я пришел, о нем уже слагали легенды, будто у него было чутье на плохих парней. Его хотели повысить, но не срослось, он обвинил не того. Оказалось, это был парнишка из деревни, Майло, не помню, как его фамилия. Вроде умер лет пять назад в тюрьме, его мать как-то заглядывала в участок, до сих пор не смирилась, что ее сын убийца.
— Деревенский дурачок. Как удобно. У него не было последнее время проблем? В финансах, я имею в виду.
— Когда женат на такой женщине, как Франческа, — Джулиано многозначительно сделал паузу, — сама понимаешь. Чем красивее цветок, тем требовательнее. Походы в театр, оперу, рестораны, одежда и драгоценности. Отпуск в Швейцарии этой зимой. Кстати, это странно. Он постоянно жаловался на цены, а неделю назад вдруг спросил, не могу ли я пробить ему лучшие билеты в партер на «la Vita Nuovo». Это…
— Данте, я знаю, — перебила его Эбигейл. Итак, копия видеозаписи явно ушла Верджеру, за которую инспектор получил аванс. Черт. — Какие дела он вел?
— Ничего серьезного. Опрос свидетелей и сбор улик. Последним было самоубийство библиотекаря, но там был одинокий, больной старик, неудивительно, что он решил свести счеты с жизнью.
— Не такое уж громкое дело после расследования серийного убийства.
— Это уж точно. Прошлые лавры не дают ему спокойно жить. Ну, знаешь, как певица, которая уже свое отпела. Он все время искал убийц там, где их нет, будто за каждым углом его ждал заговор. Это реально стало доставать в последнее время, — Джулиано фыркнул. — Но вообще он хороший мужик. Сам предложил забрать вещи библиотекаря и отправить дальней родне на Сицилии.
— Да он просто святой.
— Это он просто перед женой выкобенивается, — внезапно Джулиано нахмурился. — Странно. Не помню, чтобы он принес вещи старика в участок. Не домой же он их унес, да?
Эбигейл представила чемодан и коробки, когда вдруг ее осенило. Контактный дар Пацци!
— Где эта библиотека?
С одной стороны — монумент Данте Алигьери, с другой — Базилика Санта-Кроче. Эбигейл выскочила из машины, даже не закрыв за собой дверь. Она бежала так быстро, как только могла, через праздно шатающихся туристов и прохожих, порой сталкиваясь локтями или плечами. Один закоулок, второй, слишком медленно. На нее оглядывались, но ей было плевать. Может, оглядывались, потому что Джулиано кричал ей вслед, но тогда тем более плевать.
Где этот долбанный вход?! Сколько можно уже, один сплошной сраный забо… вот он! Эбигейл взбежала по ступеням прямо под высокую колоннаду с надписью «Biblioteca Nazionale Centrale» и очутилась в просторном холле с круговым столом администрации и небольшой очередью на проверку абонементов. Она подскочила к первой же женщине с бейджиком в костюме. Господи, пусть она говорит по-английски!
— Агент Хоббс, отдел расследований, — запыхаясь после каждого слова, выложила она в полном отчаянии, — мне нужен… — так, вот это она не обдумала. Мертвый старик? Его адрес? Кто-то подозрительный, за сорок, европеец, работает у вас недавно? Думай! — Я по делу самоубийства вашего сотрудника. С кем я могу поговорить?
Женщина удивленно приоткрыла рот.
— Пожалуйста, это срочно! — Эбигейл вынула значок. — Я из ФБР!
— За мной, прошу, — женщина встала, немного испуганная ее настойчивостью, и повела за собой в тихие коридоры.
Тишина обволакивала стены. Только эхо, только ее громкое дыхание, сорванное от бега, каблуки администратора глухо отстукивали по мраморным плитам. За длинными рядами столов сидело несколько человек, поглощенных книгами, редкий шелест раздавался как будто прямо над головой. Ее провели через несколько читальных залов, затем по длинному коридору в отдел рукописей, где свет проникал лишь частично — кругом стояли высокие стеллажи, закрывающие обзор. Пахло книжной пылью.