Наташа обнимала ее, тормошила, обещала приехать после сессии, говорила, что рожать будет только в Верхневолжске, рядом с мамой, и она первой увидит будущего внука.
— А жить где будете, как приедете? — спросила мама.
— Ну конечно, у тебя! — воскликнула Наташа. — Дома. Малыш будет в нашем садике гулять.
«Как же, позволит он, — неприязненно подумала Нина Сергеевна о своем новоявленном родственнике. — Велит жить в своем особняке, при муже. Вот уж, дожила… В родном городе к родной дочери в гости ходить…»
— Ладно, доченька, — обнимала она Наташу. — Будь счастлива…
Поезд тронулся, и Наташа с чувством какой-то неловкости долго махала маме вслед. Какие печальные у нее были глаза… Может, они с Андреем что-нибудь сделали не так? Чем-то обидели?
«Надо будет сразу же письмо написать, — подумала она. — Конечно, маме сейчас очень одиноко…»
— Слава Богу, уехали, — обнял ее за плечи Андрей. — Никак не могут понять, что мы уже взрослые…
И конечно же их взрослая самостоятельная жизнь опять закружилась колесом, и никакое письмо Наташа так и не написала. Надо было готовиться к семинарам, читать кучу книг по зарубежной литературе, штудировать философские труды. Да еще плохое самочувствие… Она так выматывалась, что, придя домой вечером, валилась на кровать совершенно без сил.
Хорошо еще, что Андрей, примчавшись после занятий, успевал наскоро приготовить ужин.
У Наташи от переутомления упал гемоглобин, и врачиха в консультации поставила ее перед хорошенькой альтернативой — или лечь в больницу на переливание крови, или усиленно питаться. Да не просто питаться, а черной икрой и тресковой печенью. Это был жуткий дефицит — в магазинах такими продуктами и не пахло, только в каком-нибудь спецбуфете можно было раздобыть, да и то баночку. А здесь требовались килограммы. А деньги? Страшно подумать, во сколько это обойдется.
Андрей хотел было написать отцу, чтобы достал по своим каналам, но Наташа резко завозражала. Не хотелось быть обязанной.
Выручила, как всегда, Виана. Хотя Наташа и не говорила ей ничего о возникших проблемах, Виана словно бы по ее лицу читала все, что происходит у Наташи внутри. И однажды заявилась к ним вечером, сгибаясь под тяжестью огромной сумки.
Наташа обалдело смотрела, как Виана выгружает на кухонный стол совершенно царственное подношение — несколько больших круглых синих упаковок с изящно изогнувшимся осетром на картинке и кучу консервных банок с печенью трески.
Тут уж Андрей решил выступить и завозражал:
— Зачем вы, Виана? Мы сами…
— А это не вам, — одернула его Виана. — Это ребенку. Это детское питание. — И тут же написала Наташе рецепт, сколько чего и в какое время она должна впихивать в себя ради здоровья малыша.
Первое время это был сплошной рай. Андрей, мужественно глотая слюнки, с благоговением мазал Наташе бутерброды на завтрак и ужин. Потом, заметив, что икра в открытой банке начинает засыхать, они стали лопать ее вдвоем. Кончилось тем, что Наташа завопила, что ее тошнит от одного вида этой проклятой икры, а Андрей, как садист, торчал над ней, пытаясь впихнуть в нее бутерброд. Потом они оба сменили тактику, ласково уговаривая друг друга съесть хоть ложечку… не выбрасывать же…
А проклятый деликатес все никак не кончался. Наташе уже снились по ночам горы икры, россыпи икры. И Андрей нервно дергался, когда Наташа звала его к завтраку.
С тресковой печенью было проще. Они варили кастрюлю картошки, вываливали туда банку, используя заодно и масло от консервов, и давились, глядя друг на друга, чтоб никто не смухлевал и не подсунул другому лишний кусок.
— В конце концов это тебе надо! — жалобно протестовал Андрей. — Я-то здесь при чем?
Ребенок начал шевелиться, и теперь, лежа радом с Наташей, Андрей слышал, как он резко толкался ножками.
— Это он протестует против ваших витаминов, — смеялась Наташа. — Врежь, сыночек, как следует своему папаше, чтоб не запихивал в нас эту гадость.
Она была уверена, что будет сын. Тетя Клава сказала, что если ждут мальчика, то живот торчит под углом, а если девочку, то круглый. И Наташа вертелась перед зеркалом, пытаясь разглядеть себя в профиль — вроде как угол намечается…
Она сменила свой гардероб — ни одна юбка уже не сходилась на талии. Светка дала напрокат свой свободный пиджак, а Наташа сшила из дешевенькой «шотландки» просторный сарафан с запасом — на вырост.