— Дядя Томас не сможет, — язвительно отвечала я подруге, наливая сестре тарелку супа из большой кастрюли. Наверное, это смешно, но в нашей семье готовить умеет лишь только мой чванливый дядя. Каждые выходные он варит кучу всего на неделю вперед. Запасы стоят у нас в холодильнике, и мы их только разогреваем. Леша ругается, грозится, что готовкой заниматься больше не будет, но все равно делает это. Если бы его многочисленные пассии узнали бы о том, что роковой красавец, модель в прошлом и дизайнер в настоящем, бегает по кухне с поварешками и в фартуке собственного пошива, они бы от смеха лопнули. — Дядя Томас считает непедагогичным ходить по всяким там школам.
— Непедагогичным? — переспросила Ниночка со смехом.
— А вообще он был у нас недавно, — подхватила Нелли, запихивая в рот печенье, — на родительском собрании. Училка попросила меня потом, чтобы папа больше не приходил.
— Это почему? — заинтересовалась тут же сплетница Нинка, которая считала нашу семью забавной. — Кать, я тоже еще супа хочу. И котлет. Спасибо.
— Пожалуйста, проглот, — ответила я, вновь раскладывая еду по тарелкам и одновременно рассказывая эту историю подруге. — Дядя Томас пришел на собрание после очередной выставки. Точнее, он сбежал с этой выставки, а потом намеревался вернуться обратно. Приперся в школу в костюме из голубой кожи, повсюду порванной и покрытой лаком. Это у них на выставке что-то вроде дресс-кода было — из-за антигламурной тематики.
— Леша этот костюм папе целых три дня делал и при этом страшно ругался, — подхватила сестренка.
Мне тут же вспомнилось, как, вместо того чтобы идти к друзьям на вечеринку, дядя сидел на полу и делал выкройки, а Томас ходил рядом и учил младшего брата правильно резать ножницами и рисовать линии мелом.
— Зачем художникам такой дресс-код? — поинтересовалась Журавль.
— Они там протестовали против моды, — сказала Нелли, усиленно жуя.
— Ага, протестовали, — подтвердила я, глядя на этих обжор. — Собрание было в восемь часов вечера, а Томас сбежал с выставки и очень, по ходу дела, хотел на нее вернуться. Поэтому он попросил знакомого байкера подвезти его на мотоцикле до школы. Чтобы пробки проскочить. Тот согласился. Подвез. Вместе с ним в школу поехали и его друзья, штук эдак восемь. А так как они, по-моему, все были слегка навеселе, — я выразительно поиграла бровями, — то очень сильно захотели пойти вместе с папой на собрание.
— Папа сказал, что байкеры соскучились по школьным временам и захотели освежить воспоминания, — вмешалась Нелли.
— И как, освежили? — оживилась в предвкушении подруга.
— Освежевали, это будет правильнее, — мрачно сказала я. — Только не воспоминание, а присутствующих. Вломились в класс всей толпой. В своих «косухах», шлемах, кожаных штанах, заклепках, браслетах с шипами. А там как раз куча учителей сидела, несколько завучей и даже директор, потому что обсуждали что-то важное. Они сначала испугались их, а потом, когда узнали, что это «родственники Нелли Радовой», чуть в обморок не попадали.
— Естественно, — хмыкнула сестра. — Никто не хочет ходить в школу, так что учителя думали, что у меня вообще родни нет.
А я продолжала:
— В результате байкеры остались вместе с папой в классе, довели молоденькую математичку до слез своими шуточками…
— Они называли ее «телочкой»!
— …затем напугали завуча непристойными предложениями, поприставали к родителям и чуть было не устроили «серьезный разговор» с одним из отцов на школьном дворе. Директор, видя это, как можно быстрее закруглился и выставил Томаса и его дружков вон, в вежливой форме, правда… А потом вместе с классной руководительницей попросил Нельку больше не говорить папе приходить в школу до выпускного вечера. Да и на выпускной ему, типа, вовсе не обязательно идти.
— А Леша не пойдет ваш? — вспомнила про второго взрослого моя беловолосая подруга, откровенно смеясь.
— Он не пойдет. Во-первых, я же сказала, что он уехал в Питер, а во-вторых, он тоже один раз был в этом злачном месте — в школе, — устало отвечала я.
— И? — подняла на меня большие голубые глаза Ниночка.
— Наша физичка до сих пор его любит. Ну прямо с ума сходит, ба-а-ака, — со вздохом ответила сестра, приканчивая остатки котлеты. — А русичка меня ненавидит люто. Леша с ней встречаться не стал потому что. Хорошо еще, что в этом году она у нас больше не ведет русский. А то она бы меня живьем съела… Как будто я виновата, что она такой крокодил и Лешка ее вообще боялся!