Ну точно, как это у меня из памяти-то выпало… После чилийского мундиале 1962 года, на котором Яшин проявил себя не лучшим образом, он впал в депрессию и укрылся в какой-то глуши, рыбу ловил. Да еще и сотрясение получил в матче с колумбийцами, тут тоже последствия могут быть. Пару месяцев, насколько я помнил, точно был отлучен от футбола. А все это время в рамке его подменял Владимир Беляев. Похоже, вон тот, во вратарской форме, он и есть.
Тоже ведь судьба — не позавидуешь. Талантливый голкипер, но всю карьеру провел за спиной великого Яшина. Хотя, если бы хотел стать первым номером, мог бы выбрать другую команду. Не знаю, может, он так предан команде?
— …и обойдемся после тренировки без "прописки", — вернул меня в реальность наставник, обращаясь к футболистам. — Ну что, теперь пять кругов по стадиону. Первый Численко, остальные за ним.
Я на правах новобранца пристроился в хвосте. После пробежки приступили к работе с мячом, а в конце тренировки устроили небольшую двухсторонку. Тренировочный процесс не сильно отличался от уже мне привычного по армейской молодежке. Разве что там отдувался один Ильич, а здесь у Пономарева был помощник в лице второго тренера Сергея Андреевича.
Если в ЦСКА мне дали прозвище "Композитор", то здесь с подачи Юры Вшивцева стали называть "Малец". Как обычно бывает, взяли производное от фамилии. Я был не против, и правда, пока по возрасту самый настоящий Малец. Да и по габаритам тоже не великан, ростом ниже меня в команде никого нет. Но все же пока расту, кто знает, может быть, через год я вытянусь еще на несколько сантиметров! Во всяком случае, выносливости мне было не занимать, пахал правую бровку от штрафной до штрафной, успевая и атаку поддерживать, и защитникам помогать.
Любопытно, что в адрес самого Юры ни разу не прозвучало "Вшивый", хотя аналогия с фамилией невольно напрашивалась. Наверное, считалось слишком обидным, или побаивались. Просто Юра — и все.
В раздевалке после тренировки царила непринужденная атмосфера. Ребята оказались компанейскими, прознали с подачи того же Валеры Короленкова, который присутствовал при нашем разговоре с врачом, что я являюсь автором всенародно любимых песен, и сразу посыпались вопросы. В основном, как и у Иваныча, как я все успеваю, ну и про семью спрашивали. Когда я сказал, что отца репрессировали, и как это произошло, все помрачнели.
— Да-а, противоречивое было время, — задумчиво протянул Царев. — Многие незаслуженно оказались осуждены. Что ж теперь, дело прошлое, хотя и забывать об этом не нужно, чтобы в будущем не повторилось…
После тренировки меня повезли в диспансер, проходить медобследование. Оно затянулось до позднего вечера. Но зато я оказался здоров, как бык, и с чистой совестью поставил закорючку в каком-то документе, где цифрами и прописью указывалась моя зарплата как внештатного сотрудника органов внутренних дел в размере ста двадцати рублей. Но Александр Семенович добавил, что по итогам сезона кураторы обычно выплачивают неплохие премии, так что в этом плане мне не стоило волноваться. Я и не волновался, авторские выручали.
А на следующий день мы с Пономаревым поехали к министру внутренних дел РСФСР Вадиму Тикунову. Куратор "Динамо", казалось, посветил меня насквозь рентгеном, а затем улыбнулся и по-отечески приобнял.
— А что, Егор, правду говорят, будто это ты сочинил песню "Наша служба и опасна и трудна"?
— Ну да, с год назад уже.
— Так эту песню уже вся советская милиция распевает! Молодец, Егор, успеваешь и в футбол здорово играть, и песни такие нужные сочинять. Надеюсь, в "Динамо" станешь показывать высокий уровень, не уронишь престиж команды?
— Постараюсь, Вадим Степанович.
— Александр Семенович, — обратился министр к тренеру, — когда мы уже увидим Егора на поле?
— Сейчас рано об этом говорить, Вадим Степанович, пока хотелось бы, чтобы парень пообтерся рядом с мужиками, а то, чего доброго, кинешь в мясорубку, так его и сломают. И не обязательно физически, может произойти и моральный надлом.
— Да вы прямо психолог, — усмехнулся Тикунов.
— Думаю, пусть пока за дубль поиграет, тем более что и Яшин, пока наберет форму, тоже в дубле, а рядом с ним играть за счастье.
— Ладно, вы тренер, вам виднее. А наш разговор насчет квартиры я помню. Наш ведомственный дом уже заселяется, но несколько свободных квартир там еще осталось, в том числе 3-комнатных. Так что Егор или его родители сами смогут выбрать одну из квартир. Вас сейчас проводят к заведующему жилищным сектором, там уже на месте будете решать. Александр Семенович, там в договоре есть пункт, что Егор должен три года минимум отыграть за клуб? Ну и хорошо, а то вдруг были у нас такие умники — сезон отыграли, квартиру получили — и навострили лыжи в другую команду. А по закону жилплощадь уже не отберешь.
— Вадим Степанович, я "Динамо" не изменю!
— Ну что ж, если так — молодец. Верю на слово. А теперь ступайте, у меня еще дела.
В общем, уже на следующий день мы с мамой и сестрой приехали по указанному адресу в Черемушках, где возле наполовину заселенной 5-этажки в четыре подъезда нас поджидал представитель жилищного сектора министерства, с которым я познакомился накануне. Он-то и устроил нам экскурсию по новостройке, в итоге мы остановили свой выбор на 3-комнатной квартире на третьем этаже. Окна выходили во двор, где уже строители подсуетились с детской площадкой.
Мама с Катькой осмотрели каждый закуток, и все приводило их в неописуемый восторг: паркетные полы, раздельный санузел, сантехника, просторная кухня, газовая плита… Я глядел на них со стороны, про себя улыбаясь. Еще несколько дней назад они — да и я тоже — и помыслить не могли об отдельном жилье, а сейчас уже получают ордер и ключи от новенькой квартиры, где не нужно будет занимать очередь в туалет или к газовой плите. Единственный минус — отсутствие телефона. Стоять в очереди, как на квартиру, можно было не один год. Но заведующий жилсектором заявил, что этот вопрос можно решить намного быстрее, если я поговорю с тренером, а тот, в свою очередь, с людьми из министерства, потому что свободные номера вроде бы имелись, а дом обещали телефонизировать уже в этом году.
Накануне переезда счел обязательным собрать товарищей и сводить их в кафе, накормив и напоив до отвала. Обошлись без спиртного, хотя если бы с нами был Бугор — наверняка в стакан вместо минералки или сока из-под полы налил водяры.
— Ты уж, Штырь, нас-то вспоминай иногда, — сказал на прощание Муха. — А то стал известной личностью, небось уже с Хрущевым за руку здороваешься.
— Пока еще нет, но видел Никиту Сергеевича вживую, вот как тебя. Не боись, звездиться не стану, я старых друзей не забываю.
Правильно говорится, что один пожар равен двум переездам. Даже с нанятыми грузчиками с меня сошло семь потов, тем более что в Москве стояла аномальная жара. Хорошо, что в училище каникулы, не знаю, как бы я все успевал. Как-никак в семье я единственный мужик, хотя вот Ильич не поленился, тоже помог с переездом, за что мы все были ему весьма признательны.
Первой, кстати, в квартиру запустили пойманную мною во дворе кошку, после чего выдали ей солидный кусок колбасы. Не той солянки из промокашки и таблицы Менделеева из будущего, а настоящей обезжиренной колбасы, сделанной по ГОСТу, и кошка все это сожрала в мгновение ока. А мы устроили небольшое застолье по поводу новоселья. Мы с моим бывшим тренером сбегали в магазин, купили все необходимое, включая бутылку вина дамам и нам по паре бутылочек пива.
Пока сидели, мама все фантазировала, какие купит занавески, какую мебель, куда поставим холодильник… Сестра ей в этих фантазиях помогала, уже прикинув, где будет ее кровать, где мамина, где моя. Мама собиралась обживать гостиную, а нам с Катькой досталось по небольшой комнатушке. Небольшой, но раза в два, если не в три больше моего предыдущего "пенала".
Что ж, теперь придется отрабатывать на тренировках, пахать до седьмого пота, чтобы как-то оправдать такой подарок.