– Ты же будешь и последним, – сердито выплюнул Большой Джонни и кинулся ко мне.
Я не успел опомниться, как оказался лежащим на асфальте. Себастьян, подобно горе, навис надо мной и принялся бить по лицу. Я дико рассердился от полученных ударов и попытался скинуть с себя противника. Но Джонни оказался таким тяжёлым, что у меня заныли все мышцы. Себастьян к тому времени уже расквасил моё лицо: нос, бровь и верхняя губа были разбиты, я не мог дышать из-за собственной крови.
Тут в моей голове возник образ Эрики, её зелёные доверчивые глаза, и это прибавило мне сил. Я надавил на глаз Себастьяна большим пальцем, и он, закричав от боли, опрокинулся на спину. Я залез на него и, не обращая внимания на дождевую воду, застилающую мне глаза, и кровь, бегущую из носа, ударил его со всей силы в челюсть. Себастьян попытался встать, но я лишь сильнее прижал его к асфальту. Три его друга стояли вокруг нас и бездействовали.
– Смирись, гном, тебе не победить! – кричал Большой Джонни, пытаясь схватить меня за горло. – Тебе не выстоять против меня!
И тут я вспомнил про нож. Ловко выхватив его из внутреннего кармана куртки, я занёс руку и вонзил холодное лезвие в плечо соперника. Он бешено заорал и схватился за плечо.
– Ах ты, сукин сын!
– Это тебе за Эрику, – яростно выговорил я и поглубже толкнул нож. – Только попробуй ещё что-нибудь вякнуть в её сторону, я тебя зарежу, понял?!
Себастьян рыдал от невыносимой боли, а из его плеча ручьями бежала алая кровь.
– Чего вы стоите, придурки?! – кричал он, тщетно пытаясь вытащить нож. – Покажите этому кретину! Ай, чёрт! Не стойте, как истуканы!
Все трое разом схватили меня и стащили с Себастьяна, но перед этим я успел пнуть его в бок. Большой Джонни выплюнул кровь и закашлялся.
– Ты за всё ответишь, Логан! – в истерике выкрикнул он, сжимая рукой окровавленное плечо. – Клянусь, я найду и убью тебя! Убью!
Трое его друзей повалили меня на асфальт. Я принимал попытки подняться, вырваться, но понимал, что они были бесполезны: сразу с тремя я не справлюсь. Парни принялись по очереди пинать меня, и должен сказать, что удары были не из слабых. Они пинали меня по ногам, по бокам, по животу и даже по голове. Я не сопротивлялся и, свернувшись в клубок, просто лежал не в силах даже издать какой-нибудь звук. Внутри всё болело, голова шла кругом, ничего не стало слышно, кроме биения моего сердца. Сознание потихоньку покидало меня, и я переставал чувствовать удары. Было не столько больно, сколько обидно и чертовски унизительно лежать тут и терпеть эти побои. Захотелось отрезать свой длинный язык: если бы не моя болтливость, меня бы тут не было.
Вдруг мой слух уловил вой сирены. Я с трудом открыл глаза и, сфокусировав взгляд, увидел полицейскую машину. Мигалка ослепила меня на мгновенье, и я зажмурился. Кажется, эти трое громил уже убежали… Или они всё ещё здесь? Всё ещё зверски избивают меня? Не знаю. Я ничего не чувствовал в то мгновение.
– Парень, ты как? – слышал я чей-то голос словно в тумане.
В голове снова возник образ Эрики. На моих губах появилось некое подобие улыбки, я еле слышно прохрипел:
– Отлично.
…И потерял сознание.
Когда я пришёл в себя, то сразу услышал голос Джеймса. Всё тело жутко болело от многочисленных побоев, но когда я слышал голос друга, всю боль будто рукой снимало. Я успел заскучать по нему.
Я кое-как сел на скамейке, на которой лежал всё это время, и огляделся. Я был в полицейском участке, это точно. Вокруг ходили люди в форме, будто вовсе не обращая на меня внимания, а где-то неподалёку надоедливо звонил телефон. Я попытался встать, но ничего не вышло: я не мог подняться на ноги без чужой помощи: они подкашивались; меня дико тошнило, и, кажется, у меня было сломано несколько рёбер.
– Да, конечно. – Из соседнего помещения вышел Джеймс, и его невесёлый взгляд остановился на мне. – Вставай, идём.
– Я не могу… – Воздух со свистом вырвался из моего горла, и я повторил: – Я не могу… не могу идти…
Друг тяжело вздохнул и, медленно приблизившись, присел на скамейку рядом со мной.
– Что болит?
– Всё. Джеймс, если бы ты знал, как мне плохо.
– А я тебе говорил, – сердито произнёс он, не поднимая на меня своего взгляда. – И сейчас мне ни чуть тебя не жаль. Я сказал, вставай. Поехали домой.
– Родители не примут меня обратно, тем более в таком состоянии…
– Да, видок у тебя не из лучших… Ладно. Пока что побудешь у меня дома, потом я что-нибудь придумаю.
– Спасибо, Джеймс, я…
– Достаточно разговоров, – сурово прервал меня он и встал. – Поехали.
– Помоги мне дойти до машины, прошу.
– Вставай и иди сам. Я жду тебя на улице.
Он ушёл, а я остался сидеть на скамейке, бессильно опустив руки на колени. Джеймс очень злится на меня, и я даже не знаю, как мне исправить своё положение. Я был разбит – физически и морально.
Взявшись за стену, я с огромным трудом поднялся на ноги и зажмурился. Внутри всё болело, голова раскалывалась на тысячу осколков. Хотелось разрыдаться от нестерпимой боли, но что-то не давало мне пустить слезу.
С грехом пополам я всё же добрался до машины и залез на переднее сиденье. Джеймс сидел, нервно барабаня пальцами по своему колену.
– Под сиденьем есть холодный чай, – равнодушно произнёс он и завёл мотор.
Я промолчал. Мне не хотелось пить, хотя меня бросало в жар каждые несколько минут. Я посмотрел в зеркало и ужаснулся: кровь запеклась на лице, под левым глазом красовался синяк, а бровь была рассечена.
– Ну как, тебе полегчало?
Я бросил на Джеймса ничего не выражающий взгляд, но он даже не посмотрел в мою сторону.
– По-моему, ещё больше поплохело. Тошнит. Меня сейчас вырвет.
Друг остановил машину и молча указал на дверцу.
– Спасибо, – прохрипел я и, кое-как выбравшись, остановился у дорожного знака.
Какое-то время я стоял, упёршись руками в колени и дожидаясь, когда рвота сама подступит к горлу. Вскоре меня вырвало, и я, откашлявшись, вернулся в машину.
– Тебя арестовали, – произнёс Джеймс, когда я без сил облокотился на сиденье. – Ты нанёс тяжкое телесное повреждение тому парню, знаешь?
– Знаю. – Говорить мне было тяжело, но я старался, чтобы голос мой звучал уверенно и не дрожал. – Он… Он обозвал Эрику шлюхой. Я должен был отомстить ему.
– А он потом отомстил тебе.
– Мне было почти не больно.
– Да? По твоему виду не скажешь.
Я замолчал и закрыл глаза. Джеймс посмотрел на меня и, вздохнув, сказал:
– Я отвезу тебя в больницу.
– Нет! Не стоит. Я в порядке.
– Логан, закрой свой рот. Я вижу, что ты не в порядке. У тебя может быть сотрясение мозга, если, конечно, он у тебя остался, потому что, когда ты принял решение идти драться с Большим Джонни, ты явно думал другим местом.
Я слабо усмехнулся, но промолчал. Вообще-то Джеймс был прав: я не в порядке. Мне была приятна его забота. Да, он жутко злился на меня, но, несмотря на это, продолжал волноваться за моё здоровье. Я отвернулся к окну, и слабая улыбка коснулась моих разбитых губ.
Поездка в больницу оказалась не самой приятной. Доктор обнаружил у меня сотрясение мозга второй степени и перелом двух рёбер. Он отправил меня на перевязку, а сам дал несколько наставлений Джеймсу.
– Врач сказал тебе лечь и лежать, – строго произнёс друг, когда мы приехали к нему домой.
– Я не могу просто лежать, Джеймс. Нам ведь надо репетировать…
– Да какие к чёрту репетиции? Мы не будем выступать.
– Что? Почему?
– Посмотри на себя. Ты на ногах еле стоишь, а концерт уже завтра.
– Я поправлюсь. Завтра всё будет нормально, вот увидишь.
– Нет, Логан. – Джеймс покачал головой и вздохнул. – Сейчас я провожу тебя в спальню, и ты будешь спать, понятно?
Мы поднялись на второй этаж. Друг поддерживал меня, несильно приобняв за талию.
– Ложись. – Он расстелил постель и указал на неё рукой. – Может, тебе что-нибудь принести? Есть хочешь?