— Я сам решу, что мне делать. А насчёт жилья я что-нибудь придумаю. Позже.
— Что ж… Переубедить мне тебя не удалось, зато я вижу, что с тобой всё в порядке.
Она приблизилась ко мне, чтобы поцеловать в щёку, но я отвернулся.
— Что не так, Логан?
— Мы говорим уже несколько минут, а ты так и не извинилась передо мной.
Её брови в удивлении подпрыгнули.
— Интересно, в чём я провинилась?
— В тот день, когда я уехал из вашего дома, разве мы с тобой не обсудили всё? Мне казалось, ты встала на мою сторону. Так было утром. Но мне лишь показалось. Почему ты не можешь ничего возразить отцу? У меня возникает такое ощущение, будто он кукловод, а ты — его марионетка. Ты делаешь то, что он просит, и безмолвно соглашаешься с его мнением. Я думал, что мы с тобой за одно, но я ошибался.
Какое-то время мама молчала.
— Логан, я тысячу раз повторяла тебе, что я всегда за тебя. Ты ведь мой сын…
— Тогда почему ты не заступилась за меня в тот день?! — повысил голос я. — Почему?
Снова возникла недолгая пауза. Мама тоже перешла на повышенный тон:
— Ты просто не знаешь, каково это, всю жизнь жить в страхе! Ты не знаешь, каково это, ценить каждую минуту, что он проводит на работе, и наслаждаться каждым мгновением его отсутствия! А потом дрожать, когда он, злой и уставший, возвращается с работы и просит дать пожрать! Я боролась с желанием отравить его еду, знаешь, как это непросто? Я была для него поваром, прачкой и горничной, а остальными потребностями занималась его секретарша. Ты не знаешь, Логан, каково это, понимать, что тебя просто используют!
Она отдышалась, смахнула слёзы и продолжила:
— Я всегда была за тебя, даже если ты был не прав. Но когда Джеффри бил меня из-за того, что считал моё мнение неправильным, я перестала высказывать свою точку зрения. Я боялась, милый. Если он бил тебя, ты мог ударить его в ответ. Ты же сильный, ты можешь дать отпор. А что я? Я не могла сделать ничего, кроме как терпеть всё это. А сейчас моё терпение лопнуло, я больше не хочу и не буду жить в постоянном страхе!
Я почувствовал вину перед мамой. Я был о ней такого плохого мнения, а она только и делала, что поддерживала меня. Пусть она внешне и не проявляла свою поддержку, не выражала её в своих поступках, я должен был почувствовать её сам. Мама всегда была рядом, а я, казалось, этого не замечал. И, честно сказать, между нами двумя должен извиняться я, а не она.
— Прости, — шёпотом произнёс я и обнял её. — Прости. Я вёл себя как идиот, я совсем не думал о тебе…
— Прошу, давай забудем всё. Я не хочу даже вспоминать об этом.
Я кивнул в знак согласия и предложил маме войти в дом. Она вежливо отказалась и поведала мне, что собралась подавать документы на расторжение брака с отцом. Мы попрощались, и я вернулся в дом.
Не знаю, что я чувствовал из-за развода родителей. Что обычно чувствуют дети в таких ситуациях? Переживают и ломают голову, думая над тем, как помирить маму и папу? Со мной такого не было. С другой стороны, я был даже рад их разводу. Может, у отца и сына должны быть тёплые, дружеские, доверительные отношения, но наша семья была исключением. Я не чувствовал близости с отцом, он никогда не брал меня с собой на рыбалку или охоту, никогда не интересовался моей жизнью. Нас не связывали никакие отношения, разве что деловые, но и это уже в прошлом. А после того, как я узнал, что он три года изменял маме, моё отношение к нему охладело ещё больше. Потому меня нисколько не расстроил его уход из семьи.
— Хэйзи сказала мне, что ты был сегодня у Эрики. Ты сделал то, что хотел?
Мы с Джеймсом сидели на балконе. Давно стемнело. Хэйзи уже спала, с головой укутавшись в одеяло, и потому мы старались говорить не очень громко. Нахождение рядом с другом несколько утешило меня, я забылся на какое-то время. Но вопрос Джеймса пробудил в моём сердце не надолго уснувшую боль, и голову вновь наполнили тяжёлые мысли.
— Сделал, — тихо ответил я.
— Как она?
Меня удивил его вопрос. Разве Джеймс не видит, что мне плохо? Почему он в первую очередь интересуется состоянием Эрики? Или он, как обычно, думает что я смогу справиться со своей болью сам?
— Не знаю. Она не плакала при мне, не кричала и не истерила. Потом она сказала, что не хочет меня видеть. И я уехал.
— Ты что, е…утый? Какого чёрта ты уехал?
— Она так хотела! Я всё равно не смог бы ничего изменить.
— Не понимаю, почему ты грустишь сейчас. Ты ведь сам этого хотел, разве я не прав?
— Прав. Но только тогда, когда мы говорили с Эрикой, я в полной мере осознал, какую боль я причинил ей. Мне жаль её…
— Ты хотя бы попросил прощения?
— Конечно! Но как думаешь, мои извинения что-нибудь изменили?
— Думаю, нет.
— В том-то и дело…
Закрыв глаза, я подставил лицо свежему ночному ветру. По телу разлилось приятное чувство, меня сразу же поклонило в сон.
Моё плечо сжала сильная рука. Я открыл глаза и с нежностью посмотрел на Джеймса. Хорошо, что на балконе было темно и друг не смог увидеть моего взгляда.
— Всё в жизни бывает, — заговорил он. — Люди приходят и уходят, не надо принимать это близко к сердцу. Наверное, ты чувствуешь пустоту в душе, но уверяю тебя, её можно заполнить. Помнишь, в десятом классе я встречался с Пэм Коллинз? Я думал, что никогда не смогу никого полюбить так же сильно, как любил её. И мне было страшно подумать, что Пэм когда-нибудь исчезнет из моей жизни. Я думал, умру без неё, правда. Но она ушла. Посмотри на меня, разве я мёртв? Моя жизнь не закончилась с уходом Пэм, я понял это после целого месяца депрессии. А сейчас я о ней даже не вспоминаю и вспоминать не хочу. Так же с Эрикой. Первое время, конечно, тебе будет невероятно тяжело. Но всё проходит со временем, твоя боль тоже утихнет.
В этом тусклом освещении я увидел, как Джеймс улыбнулся, и это заставило меня улыбнуться тоже. Мне стало так хорошо и спокойно от его слов, что я с трудом подавил в себе желание обнять друга. Я боялся, что он не так поймёт.
— Спасибо, Джеймс, — произнёс я. — Это именно то, чего мне не хватало. Спасибо… спасибо за поддержку.
Какое-то время мы молчали, рассматривая золотые звёзды на иссиня-чёрном небе. Затем я решил спросить:
— К свадьбе уже всё готово?
— Почти. Приглашения гостям отправлены, ресторан арендован, кольца, костюм и платье куплены, музыкой займётся Корд, цветы будут в пятницу. Остаются разве что мальчишник и девичник. Кстати, у тебя есть идеи насчёт мальчишника?
— Я серьёзно пока не думал об этом. Но думаю, что нужно начать со списка гостей.
Друг согласился. Мы с Джеймсом составили приблизительный список гостей, включив туда целых тридцать друзей жениха. Расходы я пообещал взять на себя и убедил Джеймса, что у меня уже есть кое-какие идеи насчёт этого мероприятия, хотя на самом деле их не было. Совсем.
Проснувшись утром, я обнаружил, что Джеймс уже уехал на работу. Жаль. Мне хотелось провести рядом с ним ещё хотя бы несколько минут. Но один дома я, конечно же, не остался. Внизу у телевизора с большим сэндвичем в руке сидела Хэйзи.
— Долго же ты спишь, — с улыбкой заметила она. — Завтрак уже давно остыл, но ты можешь разогреть его.
Я молча прошёл мимо неё на кухню. На столе стояла тарелка с остывшими вафлями, а рядом — кружка холодного кофе. Я взял тарелку, чашку и, ничего не разогрев, вернулся в гостиную.
— Джеймс на работе? — спросил я, удобно разместившись в кресле, и откусил вафлю.
— Не знаю. Он встал посреди ночи, начал одеваться. Я спросила, куда он собрался, а он только ответил: «Спи». Трубку он не берёт. Я не знаю, где он.
Я насторожился.
— Наверное, что-нибудь случилось, — с волнением в голосе предположил я.
— Скоро объявится, я надеюсь.
Какое-то время мы сидели молча. Я расправлялся со своим холодным завтраком, Хэйзи жевала сэндвич.
— До свадьбы четыре дня, — начал я. — Мне нужно организовать мальчишник, но у меня нет никаких мыслей. Можешь что-нибудь предложить?