— Помилуйте, — ответил композитор, — да тут вообще не было ни одной верной ноты. Я это сочинение так и принимал за чужое!
НАДЕЖНЫЙ СПОСОБ
Однажды ученик пожаловался своему педагогу по композиции, профессору Ленинградской консерватории Н. Н. Черепнину, что у него не выходит романс, и попросил совета.
Последовал короткий ответ:
— Поступите очень просто: напишите десять романсов и бросьте их в печку, одиннадцатый выйдет хороший.
С. Прокофьев.
Шарж Н. Соколова (1929)
ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛ
Беседуя с репортером, скрипач Миша Эльман заметил с улыбкой:
— Когда тринадцатилетним мальчиком я дебютировал в Берлине, все говорили тогда: "Неужели это не исключение? В таком возрасте!.." Теперь, когда мне исполнилось семьдесят лет, все снова говорят то же самое.
УРОК ОПОЗДАВШИМ
Один из старейших немецких дирижеров Герман Шерхен славится своей пунктуальностью. Он добивается от оркестрантов, выступающих под его управлением, строжайшей дисциплины. Вместе с тем Шерхену не чужд и юмор, как об этом свидетельствует случай, происшедший в Цюрихе.
Придя на первую репетицию симфонического концерта с местным оркестром, дирижер обнаружил, что музыканты запаздывают. Наконец, собрались, казалось бы, все. Но тогда дирижер сказал, что отсутствует первый трубач, что нельзя приступать к работе без него и поэтому придется ждать. Послали за трубачом. А когда через четверть часа трубач вбежал в зал и, пробормотав извинения, стал спешно перелистывать ноты, Шерхен спокойно постучал палочкой по пульту и… обратился к струнным:
— Итак, господа, начнем, пожалуй, с "Маленькой ночной серенады" Моцарта!
А. Онеггер.
Шарж Г. Зандберга по гравюре Ганса Эрни
ДАМА-КРИТИК
Одна французская балерина выступала в маленьком балете, написанном А. Онеггером и А. Хелле. Но, вполне естественно, звезда не может принести свой личный успех в жертву современной музыке. В итоге ее выступление заканчивалось под звуки трех мазурок Шопена. В конце представления одна дама, немного знакомая с Артюром Онеггером, подошла к нему и, стиснув его руки, с волнением воскликнула:
— Как восхитителен ваш балет! Да! Да! Уверяю вас! Мне не вскружило, правда, голову его начало, зато три маленьких номера в конце…
-- Как я одобряю вас, мадам, и какое доказательство непогрешимости вашего вкуса: то были три мазурки Шопена…
В ответ композитор получил улыбку умиления:
— Ах… Узнаю вас в этом… Вы говорите так из скромности!
Б. Лятошинский.
Дружеский шарж И. Игина
ХОЛОДНЫЙ ДУШ
В предвоенные годы у профессора Бориса Николаевича Лятошинского занимался один темпераментный студент. Как-то раз он принес своему педагогу наброски партитуры крупного симфонического произведения и начал, оживленно жестикулируя, объяснять свой замысел.
— Здесь будут петь скрипки с виолончелями… А вот здесь, — студент сжал кулачок и энергично взмахнул им, — здесь тему грозно поведут три тромбона в унисон!
— Ну, зачем, — возразил профессор, — для такой темы достаточно одного гобоя…
ГАЛАНТНЫЕ СТРАДАНИЯ
Однажды на уроке композиции в классе Б. Н. Лятошинского речь зашла о сентиментализме в музыке. Вспомнили характерные названия многих популярных изданий начала нашего столетия типа "О чем рыдала скрипка", "Разбитое сердце", "Раненый орел". На следующем занятии профессор вынул из своего портфеля старенькие ноты. На обложке был нарисован угрюмый узник с эффектной бородой. Внизу красовалось название:
"Ночь перед казнью". Мелодический вальс.
П. Хиндемит.
Шарж
ФАМИЛИЯ ОБЯЗЫВАЕТ
Как-то один из слушателей начал спорить с современным немецким композитором Карлом Орфом, яростно ругая его произведения:
— Почему вы так увлекаетесь шумом? Вспомните Моцарта: сколько нежности в его музыке! Даже само имя его говорит об этом! Послушайте: Мо-царт! Вы же немец, знаете, что zart — это нежность!
— Ну, и что же? — возразил Орф. — Послушайте, как звучит мое имя: — Орф-ф, оканчивается на ff. Вы же музыкант, знаете, что это означает — фортиссимо!
УМНИЦА БОЭЦИЙ
Немецкий композитор Пауль Хиндемит много лет читал лекции по музыкальной эстетике, которые пользовались большим успехом у слушателей. Однажды бурное одобрение получили его слова о древнеримском философе и музыкальном теоретике Боэции:
— Уважаемые господа, — начал Хиндемит, бросив лукавый взгляд на репортеров, лихорадочно записывавших текст его лекции, — старина Боэций называл теоретиком того, кто разбирался в музыке, а не того, кто только пишет о ней!