Мало было на всем земном шаре людей, к которым австралийский экс-премьер, аристократ в семнадцатом поколении, чувствовал бы большее отвращение, чем к полковнику Уокеру. Тот был родом из Европы. Никто не знал, сам он, впрочем, то же, кем были его родители. Его нашли младенцем возле цирковой повозки. Подкидыша взял под опеку цыган, эпатирующий почтенную публику тем, что метал ножи в деревянный щит, перед которым стояла маленькая цыганочка, его дочка. Уокер оказался феноменальным метателем. Уже в десятилетнем возрасте он преодолел учителя в мастерстве. Он попадал во что угодно с завязанными глазами, как будто в его ушах и волосах были установлены радары. Когда ему исполнилось семнадцать, он изнасиловал дочку своего опекуна, перерезал ножами половину цирковой труппы, пытавшейся его схватить, и скрылся. После того он очутился в Австралии. Там его арестовали за убийство ножом. Он сбежал из тюрьмы. Совершенно случайно он очутился на трассе проезда президента, когда япофилинезийские агенты устроили покушение на главу Австралии. Правда, на спусковые крючки они почти что и не успели нажать. Ножи ракетами вылетали из рук Уокера. Их вынули из тел покушавшихся, самих агентов похоронили, а Уокер сделался национальным героем. Он вступил в полицию, где проявил необычайные таланты. После того его перевели в контрразведку. Все знали, что ножи в любой их форме, включая и скальпели, являются его магией, религией и единственной любовью. В шутку говорили, будто он занимается с ножом сексом и спорит с ним, что нож читает ему газеты и травит анекдоты, что сам он ест и пьет исключительно ножи. Слоан презирал этого хама, но даже если бы Уокер во сто крат был достоин презрения, Слоан не отказался бы от его плана. Он подружился бы даже с дьяволом, лишь бы вновь отобрать власть и отомстить австралийским шахматистам.
Уокер поднялся со своего места. Это был высокий, седеющий человек с хищным лицом, украшенным орлиным носом и парой фосфоресцирующих глаз. Выглядел он лет на сорок пять, но был моложе. Когда же он заговорил, утихли даже самые легкие шорохи. -
Способ простой. Прежде чем Австралию охватило все это безумие, мы успели посадить в тюрьму двадцать трех лучших шахматистов нашего континента, в том числе и экс-чемпиона мира, Густафсона. С формальной стороны, этот арест был связан с мятежом, в действительности же дело было совершенно в другом. Перед казнью, воспользовавшись методом Регнье, мы извлекли из их мозгов ткани с содержимым их шахматных талантов и знаний. К сожалению, мы не успели реализовать...
- Но ведь это же кошмарно! Применение метода профессора Регнье в 2098 году было запрещено всемирной конвенцией и признано одним из основных преступлений на планете! - выкрикнул кто-то из зала. Уокер повернул к кричавшему свои жестокие глаза и про цедил:
- Прошу не морочить нам голову всякими датами, хватит нам на сегодня всяких уроков истории! Мы предлагаем вам шанс. Можете его принимать или не принимать. Другого у вас нет и не будет!...
Больше никто не отозвался. Уокер огляделся по сторонам и продолжил:
- Возвращаясь к теме. Вы тоже, прежде чем казнить Менендеса, извлечете его собственный "шахматный банк". Точно так же вы поступите и с Изонаки и несколькими другими гроссмейстерами, которые только и думают о том, чтобы всех вас экстерминировать, короче - прибить. После чего, все это богатство шахматных знаний вы привьете ко мне в мозг, делая из меня, скажем, Густафсона в десятой степени. После этого мы предложим министрам Шахматной империи сыграть партию между мной и их божеством. Они пойдут на это без колебаний, так как свято верят, что он непобедим.
- А вы сами, господин полковник, верите в возможность победы над ним? - тихим, дрожащим голосом спросил Окамура, шокированный, как и все его сотрудники.
- Прежде чем убраться из Ниагара Фолл домой, я видел более десятка его партий. В этом я разбираюсь, так как и сам неплохо играю в шахматы. Дважды, когда он играл черными с чемпионом мира, Блумфилдом, после идентичных дебютов Блумфилда у него были неприятности в эндшпиле. Блумфилд не мог выиграть тех партий, но был на волосок от ничьей. И каждый раз этот тип сознательно усложнял концовку таким образом, что Блумфилд прямо на глазах глупел, и это провоцировало его на ошибки. Человек, в мозгу которого очутится три десятка великих шахматных умов, не даст себя обмануть подобным макаром. Так как?