На этот раз уже никто не раскрыл рта. Уокер подождал немножко, после чего сказал:
- Я знаю, что операция, которой мне придется подвергнуться, может и не удастся, ведь после конвенции 2098 года все исследования, связанные с методом Регнье были прекращены. Но это я рискую. Я так же прекрасно понимаю, что игра одного против тридцати - штука нечестная, только ведь этот тип настоящий Бог (он растянул последние слова, злобно осклабившись), так что успокойте угрызения вашей блаа-ородной совести и подумайте, что игра может быть нечестной и в противоположную сторону. Только, чтобы вы себе не надумали, вам следует осознать одно:
- А откуда нам взять уверенность, - спросил у него Саэрто, - что у вас, после превращения в шахматного гомункулуса, не появится желания сделаться повелителем Шахматной Империи, и вы не предадите нас? - А ниоткуда, - отрезал Уокер. - Вы должны верить, что моя ненависть к нему сильнее любви миллиона шахматистов.
Выбора у них не было, так что предложение было принято. Они не знали, что Уокер мало чем рискует, поскольку отыскал одного из ассистентов профессора Регнье, опытного хирурга, дважды уже проводившего для мафии запрещенные операции на мозге. Не имели они понятия и о том, что в первую очередь Уокер обманул их вместе со своим начальством, не открывая, каким именно образом задумал он вырвать победу у Бога Шахмат. Уокер разбирался в людях и, внимательно приглядываясь к лицу Блумфильда, когда чемпион мира из-за глупейших ошибок терял ничьи в партиях с Шахматным Богом, уверовал в то, что история любит повторяться. В том числе и история Богов. В это он уверовал гораздо раньше, чем генерал Саэрто публично процитировал мнение Сантаяны о тех, кто осужден на повторение прошлого, поскольку сами успели его забыть.
Знаменитейшая шахматная партия во всей истории человечества состоялась на стадионе Маракана в Рио-де-Жанейро, где уже давно не происходили жестокие спортивные ристалища прошлых веков, но который тщательно содержался как памятник архитектуры и варварских страстей рода людского и, случалось, использовался для церемоний, связанных со значительными памятными датами. Именно здесь Уокер и встретился с Шахматным Богом. Это произошло 21 декабря 2137 года.
Ради увеличения эффекта, по просьбе Уокера ради этой игры, ставкой в которой был весь мир, вспомнили родившееся еще в VIII веке изобретение короля франков Карла Молота: "живые шахматы". На громадной шахматной доске из белого и черного эполита, уложенного посреди травяного поля, роли фигур исполняли самые знаменитые шахматисты Империи Шахмат, переодетые в королей, ферзей, ладей, слонов, коней и пешек. Честь править белыми досталась Блумфильду, черными же - бывшему чемпиону Африки, нигерийцу Тессеру. Белыми фигурами - по праву вызванного на поединок - играл Шахматный Бог. Он и Уокер управляли фигурами с противоположных лож стадиона с помощью передатчиков, работающих на разных длинах волн, так что белые фигуры могли принимать в свои наушники сигналы только лишь от Бога Шахмат, а черные - от Уокера. На сорок восьмой минуте игры, ровно в 13:48, Бог Шахмат приказал своему королю стать на поле G-4, но Блумфилд, как ни в чем ни бывало, встал на поле F-4.
- Блумфилд, брат мой, - прошептал Бог Шахмат в микрофон, - хорошо ли ты слышишь мой голос?
В ответ он увидал, как Блумфилд кивнул. И вот тогда он понял все. До него дошло, что люди вовсе не так подлы, как считается. Они гораздо более подлые. Тогда он начал горячечно размышлять. Протестовать и отменить этот ход он не мог, чтобы не показаться смешным - Шахматный Бог знал, что Блумфилд будет присягать всем святым, что ему было приказано перейти на F-4. И он не знал, что ему теперь делать. Все вокруг представлялось ему словно в кошмарном сне. Он огляделся по сторонам. Его окружали самые близкие, самые верные священнослужители шахмат.
- Это ошибка, - в отчаянии прошептал он, - Блумфилд ошибся. Даже нет... он обманул!
- Кто обманул, господь наш? - удивленно спросили у него.
- Я приказал ему встать на F-4.
Окружающие начали переглядываться и, не выдерживая взгляда своего кумира, опускали глаза. Бог Шахмат отдал тот приказ, не отрывая губ от микрофончика, а гвалт из глоток пятисот тысяч зрителей не давал им возможности слышать его слов - они внимательно следили за игрой по перемещениям людей-фигур. Но даже если бы кто-то и услыхал, пусть даже если бы услыхали его все рядом стоящие, то каким образом можно было бы переубедить толпу, что они говорят правду, а не пытаются обманом исправить ошибку своего учителя и пророка. Впрочем, на исправление хода не согласился бы и полковник Уокер, ибо правила не допускали подобной возможности. Все молчали. Молчал и Шахматный Бог. "Если ни один человек не верит в то, во что верю я, значит я сумасшедший", - подумал он. На всем белом свете сейчас не было никого - только он со своей болью. Было ясно, что ему конец.