Шутов уже нет. Способы, которыми теперь правящим делаются какие-либо укоры, в самом воспитанном человеке заставляет вспомнить площадную ругань. Все фельетонисты, считающие себя хитро замаскированных издевателей, достойны лишь цензорского сожаления.
Шутов уже нет. Мы одержали величайшую победу над ними, а пионером был "Король-Солнце". Остались только печальные арлекины на картинах Пикассо, в особенности же тот, что с холста в Лапин Аджиль, написанный в 1905 году, большая репродукция с которого висит в моем родительском доме с самых ранних моих детских лет. Меланхоличный автопортрет: арлекин в костюме в шахматную клетку, с рюмкой в руке и болью в сердце, стоит у стойки бара с лицом артиста, как и "Станьчик". А на мрачном фоне сидит какой-то Окуджава с гитарой, и мы слышим тихий звук струн, сопровождающий слова:
"А все-таки жаль, что над всеми победами нашими
Стоят пьедесталы, что выше всех наших побед."
ШУТОВ уже нет, и потому столько везде шутов.
В XV веке один интеллектуал подчеркивал роль шута как заполнителя свободного времени; он писал, что люди "окромя как от шутов никакой иной шутки иметь не могут; те мысли их развеселяют и работу облегчают". Сегодня эту функцию перехватило телевидение - универсальный "убийца времени". Но ведь телевидение дает настолько мало, ты сидишь и ничем не обогащаешься, с точки зрения психики ты даже пустеешь.
И только ночью... Ночью, когда омытый от мясистой, дословной действительности буднего дня я ныряю в сон, мне снится шут на троне, у подножия которого потешно кувыркается, пытаясь развеселить повелителя, карлик в короне и горностаевой мантии. Иногда изгнанный с трона король бунтует, желая трон отвоевать и возвратить утраченные пропорции, но лишь несет поражение, ибо за его повелителем стоит могущественная шутовская мафия, шутовское масонство, властвующее над этим чудесным сном.
Солнце будит меня, и вот шута уже нет. Магний выгорел, осталась лишь пустая лампа-вспышка хроник и ренессансной поэзии, еще тепленькая, над которой я склоняюсь и греюсь, Погасло громадное и лучистое послание. Изменилось ли что-нибудь в мире? Знаю, что ничего, поскольку мне ведом ЗАКОН ШУТА. Это была только молитва, которая и не могла быть выслушана.
Гляжу в небо, существующее в вечном молчании и не выражающее собственного мнения. Salve, браток. Мы остались сами и идем походом без тебя, посасывая собственные фляжки...
Все в порядке. Предпочитаю спать. Я готов спать целыми веками - лишь верни мне мой сон. Взамен я отдам костер Сарданапала и все другие, что горят в моей ночи. Я желаю только одного.
"И даже сердце если мне разрубишь,
Иного в нем не обнаружишь."