Выбрать главу

W: "И тут нам дают знать, что неподалеку, в корчме, находит-

ся пятьдесят казаков. Тут же конница отправилась поиграть с

ними (...) Наши конники добрались до корчмы, но казаков за-

стали уже удирающими, догнали их, пятерых убили, а шестого,

раненого, привели с собою, остальные казаки сбежали. Но эта

небольшая победа нам обошлась дорого, потому что трое наших

храбрейших парней пало в этой стычке, а нащих трех я не про-

менял бы и на пять десятков всяких иных."

М: "Этот новый способ действий повстанцев доставлял немало

сложностей для воинской администрации - маленькие отряды в

лесу было трудно выловить; повсюду ширились тревога и терро-

ризм, только и слыхать было про искалеченных, убитых или по-

вешенных бунтовщиками (...) Посему, необходимо было предпри-

нимать чрезвычайные меры для укрощения этих ужасных в пос-

ледствиях для всей страны выступлений. Следовало изничто-

жить жандармов-вешателей и небольшие повстанческие кучки,

которые до сих пор еще находили приют у мещанства и свя-

щенства и получали провиант из усадеб мелкой шляхты".

W: "Помню, попал к нам в руки чиновный, что отравил нам всю

хлебопоставку; в нашем обозе было уже 300 буханок такого

хлеба, и наверняка бы потравились как крысы, если бы нас не

предупредил один почтенный еврей (...) Помню, стояли мы ла-

герем в какой-то деревушке, принадлежащей одному магнату.

Управитель усадьбы (...), видя, что основное войско уже от-

правилось дальше, а с несколькими справиться будет легко,

бросается на них со слугами, крича: "Вязать бунтовщиков!"

Наши молодцы наглецов палашами отогнали (...) Солдат с ору-

жием поставили в каре, и я был с ними. Тут же провели след-

ствие и военный суд. Должен признаться, что преступник, хлеб

отравивший, хоть умел умирать. Не ответил ни словечка, ког-

да же ему прочитали смертный приговор, только рукой махнул

(...) Тем временем косинеры уже и ветку на сосне приготови-

ли; к нему подошли четверо других и одели ему на шею петлю

(...), так что через несколько минут он уже был мертв. Ка-

пеллан встал под телом повешенного на колени и прочел молит-

ву за его грешную душу. При всем этом присутствовал и пан

управляющий (...) Адьютант со всей вежливостью подошел к не-

му, говоря: "Ну вот, теперь и ваша очередь..." Тот бросился

в ноги к генералам, винясь, оправдываясь, что был тогда

пьян. Генералы, смилостившись над его сединами и посчитав,

что и так уже наказание понес, простили его и оставили в

компании висельника в лесу (...) Это впервые присутствовал я

при экзекуции. Хоть и нельзя сожалеть о таких преступниках,

только было мне настолько неприятно, что в конце концов у

меня даже началась тошнота."

М: "Под конец июля восстание на глазах стало слабеть,

большая часть явных и тайных его предводителей уже была в

тюрьмах или известна, другая же часть перепугалась и сбежа-

ла за границу; сельские же и вообще простой народ убедились

в слабости повстанческих банд, постоянно разгоняемых нашими

войсками."

W: "На квартиры нас поставили по хатам. Я ночевал на голой

соломе в компании шести коллег; тут же вся семья хозяина и

четыре коровы. Я заснул с мыслью о детях и с мыслями о сра-

жении. И не помню, чтобы когда у себя дома, на удобных пос-

телях спал когда лучше (...) Не успели мы подкрепиться зав-

траком, раздались крики: "К оружию! К оружию!" Мы считали,

будто всего лишь выходим в дальнейший поход. На улице же нас

выстроили по рядам и отвели на несколько сотен шагов от зам-

ка в сторону леса. Там уже нас приветствовал огонь царских

рот, доказав, что это не поход, а самая настоящая битва, что

продолжалась целый день (...) Свист пуль, грохот пушек, пов-

сюду убитые и раненые, весь замок и деревня в огне. Наших

погибло около пары десятков, если не считать раненых, зато

царских - сто с лишком. Господь спас меня во второй раз,

хоть я и целый день был в самом пекле. Но тут наступил ве-

чер, помешав дальнейшему сражению."

М: "Посредники (мировые судьи по сельским делам), все выб-

ранные среди местного мещанства, по большей части были аген-