Министерский служебный вход каминной сети располагался в холле аврората - на втором этаже, считая вниз от лондонской подземки. Наши палочки проверили прямо там, в аврорате. В здании Министерства запрещалось колдовать, но у Малфоя был мощный амулет защиты от подслушивания, имитировавший бытовые разговоры, и мы с ним безбоязненно потратили полчаса на обсуждение совместных дел. Затем мы спустились на лифте в Атриум, где нас дожидалась леди Нарцисса, и вместе с ней сошли пешком на десятый этаж в зал суда. Члены Визенгамота рассаживались на балконе, внизу посреди зала стояло одинокое кресло обвиняемого, подлокотники которого были обвиты цепями. Сегодняшнее дело относилось к гражданским, поэтому кресло никому не предназначалось, а стороны судебного разбирательства должны были сидеть на скамьях у боковых стен зала. Малфой собирался, если понадобится, говорить от лица супруги, а я должен был присутствовать в качестве пострадавшего лица. От меня требовалось ответить на вопросы членов суда, если таковые возникнут, и подтвердить своё согласие на смену опекуна.
Дамблдор заставил себя ждать, но недолго, не больше пяти минут. Он явился последним и уселся на скамью напротив нас, когда все уже были в сборе. Поскольку он был ответчиком, Визенгамот возглавлял его заместитель - рослый светловолосый маг лет сорока с небольшим, представленный как Торфинн Роули. На суде присутствовал сам министр магии Корнелиус Фадж, который открыл заседание. Он представил судебную комиссию и стороны судебного разбирательства, а затем зачитал дело.
- ...о законности присвоения Альбусу Персивалю Ульфрику Брайану Дамблдору опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером и о лишении его опекунства по причине неудовлетворительного исполнения опекунских обязанностей...
Закончив читать, Фадж дал слово Торфинну Роули. Беловолосый маг поднялся с места и сообщил суду, что на время присвоения опекунства маленькому Гарри Джеймсу Поттеру у ребёнка имелось трое кровных троюродных родственников - Сириус, Андромеда и Нарцисса Блэк, имевшие преимущественное право опёки и что ответчик злоупотребил своим положением в Визенгамоте, оформив опекунство на себя в обход родственников ребёнка.
- Позвольте мне слово, - сказал Дамблдор. - Никому из этих родственников нельзя было доверять опекунство над маленьким Гарри, потому что Сириус находился под следствием перед заключением в Азкабан, Андромеда была отлучена от рода Блэков, а Нарцисса была замужем за Люциусом Малфоем, приверженцем Тёмного Лорда.
- Во первых, Нарцисса Блэк была непричастна к делам Тёмного Лорда, во-вторых, её супруг был оправдан судом, - возразил Роули. - Малфои - достойная семья чистокровных магов, под присмотром которой ребёнок не нуждался бы ни в чём и получил бы отличное воспитание. Ни один ребёнок-маг, а тем более национальный герой из древнего и благородного рода Поттеров, не должен воспитываться у маглов. Никто в магической Британии не мог даже и предположить, что Гарри Поттер содержится в таких ужасных условиях.
- Газетчики сильно преувеличили бедственное положение мальчика. Родственники Гарри со стороны матери - зажиточная семья, которая может обеспечить мальчика всем необходимым.
- Я, как и все здесь присутствующие члены суда, видел воспоминания ребёнка в думосбросе и сам убедился, что его постоянно избивали и морили голодом. Посмотрите на него, ему двенадцать лет, а от хронического недоедания он выглядит на десять. Мальчик спал на подстилке в чулане под лестницей и всё время ходил в обносках кузена, его по несколько дней запирали под замок, выпуская только для чёрной работы. Ему не давали читать книги и скрывали от него существование магического мира.
- Зато мальчик жив! Его у нас все знали в лицо, и если бы он остался у магов, его могли бы убить приспешники Вольдеморта! - горячо воскликнул Дамблдор. - Я спрятал его там, где его никто не будет искать!
Я заметил, что перед компетентными людьми он не стал выступать со своими байками о кровной защите. Пора было брать слово, и я попросил его. Весь зал уставился на меня так, словно перед ними заговорила скамейка.
- Говорите, мистер Поттер, - разрешил Роули.
- Я читал газетные подшивки того времени, где сообщалось о несчастье с моей семьёй. Если бы уважаемый профессор Дамблдор на самом деле хотел моей безопасности, он не стал бы сообщать во все газеты о том, что я выжил, да еще с моей колдографией и с рассуждениями о моём шраме. Пока приспешники Вольдеморта оставались на свободе, ему вообще не следовало заявлять в прессе, что Вольдеморт развоплотился из-за меня. Действия уважаемого профессора Дамблдора выглядели так, словно он специально хотел подставить меня под удар, чтобы иметь повод поместить меня к маглам.
С балкона послышался возмущенный ропот - никому из членов суда не приходила в голову такая очевидная трактовка действий Дамблдора. Сам профессор был ошарашен не меньше остальных и разглядывал меня с какой-то детской обидой, словно у него отняли любимую игрушку. Похоже, возразить ему было нечем.
- Пояснения нашего юного подзащитного выглядят по меньшей мере убедительными, - признал Роули после того, как все осмыслили моё замечание. - Действия ответчика - намеренные или ненамеренные - могут быть охарактеризованы самое малое как преступная небрежность, поэтому ему еще тогда не следовало поручать опекунство над младенцем. С учётом того, в каких условиях рос ребёнок, я считаю требование о лишении Альбуса Персиваля Ульфрика Брайана Дамблдора опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером обоснованным.
- Можно слово? - снова высунулся Дамблдор. - Я готов признать, что действовал тогда в спешке и необдуманно, но, поймите, в тех условиях очень трудно было действовать наилучшим образом. Я хотел обрадовать магический мир вестью об избавлении от злодея и, каюсь, не подумал о мальчике. Я был уверен, что родственники Лили любят мальчика и заботятся о нём, и, каюсь, не досмотрел... - по седой бороде директора скатилась одинокая слеза. - Я очень виноват перед мальчиком и готов исправить все свои ошибки. Этого больше не повторится...
Дослушав его проникновенную речь, Торфинн Роули иронически приподнял бровь.
- Мистер Поттер, вы хотите дать вашему опекуну возможность исправить свои ошибки?
- До сих пор мне везло и я выживал, но я опасаюсь и дальше подвергать свою жизнь такому риску - тем более, что у меня нашлись настоящие родственники, которые уже заботятся обо мне. Профессор Дамблдор наделал так много ошибок, что мне не хочется давать ему возможность наделать новых. Я не уверен, что переживу их.
Судя по раздавшимся с балкона сдержанным смешкам, большинство членов суда было на моей стороне.
- Я протестую! - воскликнул Дамблдор. - Мальчик в силу своего возраста не понимает всей опасности, которая ждёт его у Малфоев! Вольдеморт не умер, он только развоплощён и скоро возродится, а метка Люциуса никуда не делась. Что бы Люциус не говорил, он остаётся Упивающимся и сразу же переметнётся на сторону своего повелителя, как только тот воплотится, и утянет за собой мальчика! Малфой, ты же знаешь, что творится с твоей меткой, покажи её собранию! Пусть все увидят, кто ты такой!
Суд, которому напомнили о главном пугале магической Британии, встревоженно загудел.
- Лорд Малфой, вас не затруднит показать вашу метку? - предложил Роули.
Малфой окинул Дамблдора взглядом, полным ледяного презрения.
- Во избежание домыслов - почему бы и нет? - он закатал левый рукав своей официальной робы по локоть. - Всем видно? За эти годы метка почти пропала и скоро совсем исчезнет. Если вы это называете "творится", то всё в порядке, пусть творится дальше.
Он подошёл поближе к балкону и приподнял кверху оголённую руку, на которой едва виднелся бледный след метки. Дамблдор встал и подошёл к Малфою, чтобы придирчиво обследовать метку вблизи. Малфой позволил себе снисходительную усмешку, а я полюбовался недоумевающей физиономией директора - тот явно знал, как должна была выглядеть метка Люциуса.