-Неужели? – Костя заметил мой озноб. Он распахнул свою толстовку на замке, окружил меня ею.
Как это ощущалось? Настолько хорошо, что я чуть не описалась от удовольствия. Меня обволакивал жар его тела, аромат. Я не могла противиться тому томительному посасыванию внизу живота. Такое ощущение, что рой бабочек выпустили на свободу.
Я повернула голову, чтобы сказать Косте, что это, хоть и до чертиков приятно, но все же неправильно. И забыла, встретившись с ним взглядом. В них можно было разглядеть такое же пламя, что полыхало на середине поляны.
Я перевела взгляд на его губы. И мой мозг дал сбой. Его руки крепче обхватили мою талию. Он слегка поглаживал мой живот пальцами правой руки. Причем, мой голый живот. Его рука проскользнула под футболку.
Я задержала дыхание, когда его лицо начало двигаться к моему. Я боялась пошевелиться. Вдруг этот момент всего лишь дымка? Или я просто надышалась угарным газом?
Это все костер.
Но губы Кости были так близко. Они манили к себе. Я знала, что они мягкие. Костя раньше иногда целовал меня в щеку. Когда был рад чему-нибудь, когда поздравлял меня с днем рождения. Я всегда хотела подставить ему губы, вместо щечек, но мне никогда не хватало смелости.
Это почти произошло. Его губы почти коснулись моих. Слишком громкий треск поленьев в костре заставил нас подпрыгнуть на месте. Я аж встала. Руки Кости уже не держали меня. Я сделала губами «о», пытаясь осознать, что только что мы делали. Я зарылась пальцами в волосы, закусила губу, чтобы не расплакаться, и, не думая, побежала к своему убежищу.
Я закуталась в свой спальный мешок, будто он мог меня спасти. А спасать меня надо было вовсе не от Кости, а от самой себя. Причем, немедленно. Зубы отбивали дробь, хотя холодно мне уж точно не было. Я вся полыхала, как спичка. И боялась, что догорю с такой же скоростью. Была я. Секунда. И от меня останется лишь пепел.
Костя меня чуть было не поцеловал. Или я его. Снова.
Что происходит? Кто-то крутанул Землю в противоположную сторону? А иначе, как такое может происходить?
В прошлый раз в моей комнате это, возможно, был спонтанный выброс адреналина, спровоцированный нашим спором о поцелуях. Но сейчас?
Ночь. Костер. Романтика. Костя ведь сам обнял меня. И еще эта его кофта!
Я зажмурилась, прогоняя сожаления о потерянном тепле и уюте.
Глаза уже привыкли к темноте. Я лежала, внимательно изучая верх палатки, прислушиваясь к каждому шороху. Я ждала, когда же соизволит появиться Машка. Но её все не было. Где-то неподалеку все еще бренчала гитара, молодежь продолжала смеяться.
Я уже практически провалилась в сон, когда палатка приоткрылась, и Маша вползла тихо, как мышка. Видимо, чтобы меня не разбудить.
-Маша, блин, чего ты так долго? – проворчала я, больше напоминая свою бабушку.
Маша ничего не ответила, лишь втиснулась в свой спальный скафандр. Я и не ждала её ответа, ко мне уже явился Оле Лукойе - гномик со сказочными снами.
Ну, как сказочными. Не помню, что именно мне снилось, но я резко дернулась во сне. От чего мое тело двинулось в сторону Машки. Она что-то сказала, я не поняла, что именно, но почувствовала, как её спальный мешок прижался к моему. Я глубже вдохнула и спокойно погрузилась в сонную пучину.
Меня разбудила птичья трель. Так необычно. В Питере все, что можно услышать, так это визг тормозов и сигнальные истерики машин, стоящих под окнами. А тут такая деревенская романтика.
Я потянулась, и внезапно замерла в этой позе. На моем животе лежала чья-то рука. И она явно не принадлежала Маше.
Подождите-ка! Это мужская рука!
Я вскрикнула, отталкиваясь от чужого тела ногами. Я не видела обладателя этой руки. Он был полностью укутан в спальные принадлежности.
Мой толчок не остался для него незамеченным. Он едва различимо проворчал. Я вскинула руки, защищаясь. Хотя, этот человек был здесь… а, собственно, сколько он был здесь? Но за это время он ничего мне не сделал.
Может, какой-нибудь пьяный студент заплутал? И где Маша?
Парень тоже потянулся, затем поднял голову.
-Костя?! – возмущенно и одновременно с облегчением вскрикнула я, увидев светлую копну волос и такие знакомые глаза, которые сейчас были немного опухшими и заспанными.
Но облегчение тут же прошло. Мы с ним ночевали в одной палатке.
Господи, ну за что мне такие испытания?!
-Что ты здесь делаешь?
-Сплю, - он почесал затылок. – Это же очевидно.
-Ха-ха, очень смешно! Почему ты спишь в моей палатке?
-А где я должен быть?
-Как минимум – в своей!