− Ты так прекрасна, − уже входит он в меня.
Выгибаюсь от волны удовольствия, что раскатывается по всему телу. Продолжаю наблюдать за нами в зеркале.
Он тоже смотрит. Сжимает мою грудь и наращивает темп.
Я уже не сдерживаюсь, кричу от блаженства, от немыслимого кайфа.
Саша закрывает глаза, еще больше ускоряясь, сильно сжимая мои бедра.
− Так хорошо, − шепчет он, достигая оргазма.
Запах секса смешивается с запахом наших тел, ароматом наших духов. Мы все еще задыхаемся от экстаза.
Разве может быть настолько хорошо? − расслабленно думаю я и сама себе отвечаю: «Может. С Сашей всегда так. Настолько хорошо». Каждая его ласка - услада для меня. Каждая наша близость - взрыв для нас обоих.
В дверь стучат.
− Малыш, пора возвращаться к гостям, − подает Саша мне трусики.
Приводим себя в порядок, страстно целуемся и открываем дверь.
Те, кто стучался, не стали ждать. Воспользовались свободной кабинкой. Я успела заметить, кто туда вошел.
Глеб, нападающий футбольной команды с третьего курса и… Лана. Отец Глеба - главврач городской больницы. Сам Глеб - здоровый, уродливый парень с плоским юмором. Лана иногда допускает его до своего тела, хотя они и не встречаются, как парочка.
− Вы просто не видели какой у него член, − отвечала Лана на наши подтрунивания.
− Фи, Лана. Нам это неинтересно, − останавливала подругу Лиза.
Саша хмыкнул и повел меня в зал.
Остаток вечера провела словно в полусне. Мне было весело, и я была счастлива. Много пила, много фотографировалась, пела с подружками и танцевала с Сашей. Мне нравилось, что взрослые оттягиваются не хуже молодежи. Мой достаточно габаритный папа кружил в танце мою хрупкую маму. Они смеялись. Грузный глава города, отец Лизы, отплясывал что-то наподобие канкана, затем тяжело плюхнулся на стул. К нему тотчас подсели Игорь Халбицкий и Константин Зарецкий. Константин Зарецкий, председатель управления администрации города, Сашин отец.
Плохо помню, кто отвозил меня домой, и как укладывалась спать. Засыпала я с мыслью, что мне нравится моя жизнь. Жизнь, полная ярких красок, денег и любви.
А наутро все изменилось.
* Ряшка − в просторечии - полное лицо, заплывшее жиром. Иногда говорят: «Наесть ряшку».
* Автор приводит правдивую информацию, основанную на данных Всемирного фонда дикой природы.
ГЛАВА 2. МОЕ ИЗГНАНИЕ
Да что там происходит? − сердилась, натягивая на голову одеяло.
Звонили в домофон коттеджа. Приоткрыла один глаз. Сфокусировалась на часах, что проецировали время на потолке. Шесть тридцать утра. С ума сошли. Сегодня суббота. А если учесть, что банкет завершился далеко за полночь, спала я всего ничего. Трезвон не умолкал. Кто-то настойчиво и требовательно жал на кнопку звонка. Наконец, хлопнула входная дверь. Судя по тяжелой поступи, открывать отправился отец.
Ну, сейчас он им задаст, − ухмыльнулась я, проваливаясь обратно в сон.
Звонить перестали, но начался такой грохот, что нормально спать никак не выходило. На этот раз разлепила оба глаза. Семь двадцать утра. Придется все же спуститься, посмотреть, что за кипиш на первом этаже.
− Не смейте тут рыться! Это мои личные вещи! – на повышенных тонах кому-то выговаривала мама.
− Марьяна, не вмешивайся, − пытался успокоить жену отец.
− Сережа, как не вмешиваться, если наш дом переворачивают вверх дном!
− Марьяша, у нас сейчас проблемы посерьезней, чем раскуроченный дом.
− Мама, папа? Что происходит? – начала спускаться я по лестнице.
Родители в пижамах сидели рядышком на небольшом диванчике посреди сквозной комнаты, что служила нашей семье общей гостиной, которую в данную минуту наводнили незнакомые лица. Они выдвигали полки, бросали наши вещи на пол. Судя по доносившимся звукам, во всех помещениях первого этажа коттеджа находились чужие люди.
− Вероника, хорошо, что ты встала, − произнес отец с несвойственной его голосу печалью. – Мы бы сами тебя разбудили, да нам запретили.
− Что значит запретили? – ничего не понимала я.
− Мы теперь с твоим папой преступники, − с нажимом на последнее слово произнесла мама, сверля злобным взглядом тетку, вытряхивающую на пол диски из подставки у телевизора.
Это была папина коллекция дисков. Большая фильмотека, которую он собирал не один год.
− Проснулась, девица, отлично, − влезла в наш разговор эта самая тетка и крикнула:
– Константин Петрович, отправляйте наверх людей!
Из нашей кухни появился слишком бодрый для раннего субботнего утра мужчина. И очень уж азартно он оглядел нашу троицу. На мне задержал плутоватый взгляд, скользнув по оголенным ногам. Когда я выходила в гостиную, мне не пришло в голову переодеть одежду для сна. И теперь вот, оказалась перед посторонними в слишком прозрачной майке и в слишком коротких шортах, что не скрывали синяков на бедрах, оставленных Сашиными руками.