– Прошлым летом на одной вечеринке у костра Карла услышала, как ты говорила обо мне.
Я напрягаю память и у меня неприятно сжимается в груди.
– Что именно?
– Ты говорила Зои и Монике, что я кретин и тебе жаль, что ты столько потратила на меня время в детстве. Я понимал, что ты говоришь это из-за обиды, но потом ты сказала, что жалеешь о нашем поцелуе, да и целуюсь я так себе. Меня это задело. Ты говорила обо мне гадости, Фэй, а я с тобой не разговаривал из-за того, что думал, что ты моя кузина. Я пытался уложить это в своей голове, думал, что поговорю с тобой позже. Думал, что попытаюсь доказать себе, что не люблю в тебя.
Мне стыдно за свои слова. Стыдно, что их услышал кто-то другой. А главное сам Уилл. Я бываю такой мерзкой, когда злюсь.
– Я думал, ты предательница. И даже когда мама сказала мне правду, я все еще злился. И ревновал. Потом начал читать твои письма.
Значит, все это время мы злились друг на друга из-за непонимания, недосказанных слов и банального страха признаться в ошибках?
– Извини, – тихо произношу я. – Все, что я тогда сказала Зои и Монике, неправда.
– Я знаю, – отвечает Уилл. – Если тебе хочется до конца мне поверить и возможно простить, ты можешь поговорить с мамой. Она постоянно о тебе говорит.
Я прячу улыбку.
– Хорошо. Надеюсь, она говорит обо мне не в присутствии твоей девушки?
Вопрос должен был прозвучать буднично. Но сомневаюсь, что это у меня получилось.
Уилл смотрит на меня несколько секунд, затем качает головой, слегка улыбнувшись.
– Мы с Карлой друзья. Правда. Я никогда с ней не встречался и не собираюсь.
– Тем не менее Нейт тебя ненавидит, – отвечаю я, старательно скрывая облегчение.
– Он ненавидит всех парней, с которыми тусуется его сестра. Дело даже не во мне, а в его чрезмерной гиперопеке.
– Ладно.
– Я пытался воссоздать некую иллюзию нашей дружбы. Дружить с девчонкой здорово. Вы понимающие.
Неожиданное признание.
– Я тебе этого не говорил.
Издав смешок, я киваю.
– Хорошо.
Окон в сарае нет, поэтому я осторожно приоткрываю дверь и выглядываю наружу. Дождь уже прекратился. Я наклоняюсь и беру в руки свою сумку и доску, стоящую у стены.
– Мне нужно все обдумать.
– Да конечно, – отвечает Уилл.
Я указываю на его ногу.
– Ты как? Доберешься?
– Мне не привыкать.
– Хорошо.
– Мы увидимся?
– Наверняка.
– Я не об этом, Фэй.
Я открываю дверь, впуская внутрь запах дождя.
– Что ты хочешь?
Я боюсь сказать ему, что все еще обижена. И что все еще влюблена. Но с другой стороны, он говорил, что все еще злился на меня из-за Бенджи и ревновал в начале лета.
– Хочу, чтобы ты меня простила.
Я медленно выхожу наружу.
– Дай мне время.
Глава семнадцатая
Уилл!!! Срочно приходи ко мне! У меня огромная нога! Боже, мне ее ампутируют? Дядя Ллойд и Кирнан смеются надо мной. А мне это не кажется смешным. Я весь день читала про ожоги медуз в Интернете. Это очень опасно. Я уже теряю сознание и меня лихорадит.
Как только прочтешь это письмо, не мог бы ты купить мое любимое мороженое? Ну пожалуйста. Я же все-таки умираю.
Кстати, ты не искал письмо? Кирнан могла его засунуть не туда. Она вообще не хотела его нести. Сказала, что я сама его могу унести или сделать как нормальный человек и позвонить.
Выходит, что мы ненормальные? Ты тоже так думаешь? Мы можем созваниваться. Так и правда будет быстрее. Но если честно, я не хочу. Мне нравится наш обмен письмами. Как в том фильме с Киану Ривзом, который мы смотрели в кино на прошлой неделе. Я знаю, что ты не смотрел и дрых на моем плече, но хоть немного ты же помнишь?
В общем, жду тебя с мороженым для умирающей.
Фэй
Ребекка машет мне рукой, когда я подхожу к салону красоты, в которой она работает.
– Заходи, милая. Я заканчиваю через пять минут, сходим перекусим.
Войдя в небольшое помещение, я занимаю свободное кожаное кресло и наблюдаю за тем, как Ребекка и еще несколько ее коллег колдуют над волосами других женщин. Здесь пахнет лаком для волос, различными гелями и шампунями. Схватив со стола старые журналы, я бесцельно их листаю, затем обновляю ленту в Инстаграме, отвечаю на несколько сообщений от подруг из Денвера.
К этому времени Ребекка уже отпускает свою клиентку, которая благодарит ее и уходит.
– Ужасно хочу есть, – говорит Ребекка, снимая фартук.
Через несколько минут мы идем по тротуару к небольшой закусочной. Ребекка заказывает сэндвич с рыбой, а я с индейкой. Во время перекуса мы болтаем о всякой ерунде и смеемся. Но у меня нет желания тянуть.