Теперь ни назад, ни вперёд…
Решение пришло сразу. У него так и бывало в ситуациях, когда требовалось думать быстро, просчитывая все последствия.
Андрей Николаевич отпустил тормоз и вдавил педаль акселератора, одновременно выворачивая руль влево, чтобы попытаться проскочить по узкой полосе обочины.
Мастодонт взревел и прыгнул вперёд, обдирая левый борт о стволы деревьев. Бандиты, уверенные, что хозяин не станет портить машину, не ожидали такого финта и оторопело застыли на месте. А сидящий справа от Савельева пассажир выстрелил из ружья в проём опущенного бокового стекла, целясь в переднее колесо одного из джипов, стоящих на обочине. Следом бахнуло ружьё второго пассажира.
От неожиданного грохота Савельев дёрнулся всем телом, непроизвольно до конца вдавливая педаль акселератора. Мастодонт с треском снёс несколько нетолстых сосенок, прыгая по ухабам, объехал перегораживающий дорогу джип, выскочил на трассу и понёсся с ускорением.
Дорога снова стала свободной!
В этот момент передний пассажир, высунувшись в окно, выстрелил опять, уже наугад по оставшимся позади дорожным разбойникам.
– Чёрт!!! – заорал испуганный и оглушённый Савельев.
По зеркалам он видел, как машина Артемьева рванулась следом, сбила двоих бандитов и прокатилась по ним широкими колёсами, тоже съезжая на обочину, пытаясь повторить манёвр. Но длинная автоматная очередь, пущенная вдогонку, пробила салон и лобовое стекло навылет. Внедорожник резко вильнул и врезался в дерево…
Большего по зеркалам разглядеть не удалось. Дорога изогнулась в новый поворот, мастодонт с заносом вписался в него, оставив попутчиков на произвол судьбы.
Стиснув зубы, Андрей Николаевич подумал о том, что отставшим мало не покажется. Хорошо, если автоматной очередью убило сразу всех троих…
Передний пассажир матерился как завзятый сапожник, что совсем не вязалось с его солидным обликом. Тогда как второй мужчина на заднем сиденье молчал, будто немой. Все трое находились в состоянии крайнего нервного возбуждения, ожидая неизбежной погони. Но, кажется, им удалось оторваться.
В сознании Савельева сумасшедшим калейдоскопом мелькали недавние образы прорыва. Какие-то странные ощущения донимали его, но из-за стрессовой ситуации он не мог сосредоточиться на этом.
Километров через десять от места засады, убедившись, что погони нет, собравшись с мыслями, он понял, чему именно так поразился. Среди бандитов находился один из братьев – Фёдор. Ошибки быть не могло.
«Что и следовало от него ожидать, – с большой досадой подумал Андрей Николаевич. – Как ни прикидывался овечкой, а истинная натура всё равно вылезла».
Савельев остановил машину и обратился к своим спутникам:
– Влип Юрий Петрович с остальными. Убили их, судя по всему, – сказал он и удивился, как обыденно это прозвучало. Будто каждый день приходилось попадать в засады и терять людей.
– Теперь смысл нашей поездки утрачен полностью, – заметил молчавший до сих пор пассажир на заднем сиденье.
– Я тоже так считаю, – согласился Савельев. – Придётся возвращаться ни с чем. Хоть я и знаю дорогу до этой базы, но без Артемьева искать кого-то бесполезно. Да если и найдём, он с нами разговаривать не станет. Даже не представляю, как теперь сообщить родственникам о случившемся, – вздохнул он, трогая джип с места.
– Надеюсь, возвращаться будем по другой дороге? – высказал общую мысль передний пассажир.
Никто ему не ответил. Это и так было очевидно.
На обратном пути Андрей Николаевич думал о Фёдоре. Вспоминал своё и его детство, юность, зрелый возраст и недавнее время, когда отчуждение между ними – наполовину родными братьями, усилилось. Этому в немалой степени способствовал сам Фёдор, завидуя карьерному успеху Андрея.
Бывает так, что среди близких людей пробегает чёрная кошка, навсегда разделяя их и даже делая врагами.
Рождённые от разных отцов одной матерью, они всегда и во всём были соперниками, часто ссорились и дрались по любому пустяку.
Отец Андрея Николаевича трагически погиб – разбился на машине ещё в семьдесят восьмом году, когда младшему Савельеву едва стукнуло пара годиков. Поэтому он не помнил своего родителя. А фотографий мать не сохранила.
Повзрослевшему Андрею удалось выяснить, что против фотографий другого мужчины в доме был второй муж матери, его отчим и отец Фёдора, давший ему свою фамилию – Трошин и отчество – Павлович.
Его маленький Андрей тоже не помнил. Тот ушёл из семьи в восемьдесят первом году, через год после рождения Феди, оставив жену с двумя карапузами на руках.