Монах был «связующим звеном», и я должен был его отыскать. В начале июня 1998 года я позвонил в туристическое агентство в Осло, которое организует чартерные туры в Шарм–аль–шейх, и заказал билет на самолет, который вылетал в четверг 11 июня в час дня с прибытием в Шарм–аль–шейх в семь часов вечера. Билеты должны были прийти по почте. Через неделю пришло письмо из агентства. Меня с сожалением уведомляли, что рейс отменен. Профсоюз авиалиний объявил забастовку, потому что руководство отказалось повысить зарплату и улучшить условия труда.
Я позвонил в агентство и спросил, какие есть варианты. Мне ответили, что можно лететь после окончания забастовки, то есть через две недели, или отменить заказ и забрать деньги. Я страшно расстроился. После стольких лет я решился наконец отправиться на Синай, и тут забастовка! Почему? Есть ли за этим невезением какой–то скрытый смысл? Чего хочет Господь? Отказаться от поездки совсем или подождать две недели? Я знал, что ехать надо, и согласился лететь первым же самолетом после окончания забастовки.
В Шарм–аль–шейх я прилетел в семь часов вечера в четверг 25 июня. До монастыря св. Екатерины надо было ехать на машине часа три–четыре. Я устал после долгого перелета из Осло и нуждался в отдыхе. Можно было переночевать в Шарм–аль–шейхе, но какое–то сильнейшее беспокойство гнало меня ехать немедленно. Мне не терпелось увидеть монаха. Я взял машину до монастыря. Машина была старая, дорога неровная, и путь занял много времени. Всю дорогу сердце мое трепетало, хотя я и не знал, что именно меня ждет. Небо над Синаем было чистое, сияли звезды. В сердце ожил прежний восторг, который они мне когда–то внушали. Однако сейчас, по дороге в монастырь св. Екатерины, я ощущал за звездами что–то еще. Как будто святая Екатерина ехала со мной, указывая путь, принимая меня как гостя в своем доме.
В монастырь я приехал около полуночи. Было темно. Тень горы Синай лежала на монастыре. Я не мог его различить, и только в окрестностях обители горело несколько окон. Дверь одного из домов была открыта. Я вошел. Четверо молодых египтян сидели за столом и разговаривали. Я спросил их, живет ли здесь монах. Оказалось, что жил, но сейчас его нет. Последние два года он регулярно ездил в Грецию. Последний раз он уехал туда десять или одиннадцать месяцев назад и до сих пор не вернулся.
Что мне было делать? Я снял койку в трехместном номере в гостинице рядом с монастырем. В ту ночь я был в номере один. Не могу описать своего огорчения. Я очень устал после долгого пути, но не мог сомкнуть глаз. Монаха здесь нет, какое разочарование! Какая неприятная неожиданность! Я начал вспоминать свою духовную историю, пытаясь разобраться, что стоит за моим стремлением к Богу. Что это все означает? Не обманываю ли я себя, выдумывая кого–то несуществующего? Вправду ли Бог существует, или же я выдумал его, чтобы спастись от пустоты и скуки? Не сочинил ли я призрака, просто чтобы иметь оправдание для своей жалкой жизни? Если Он есть, то почему монаха нет здесь, при том, что я проделал такой путь и отчаянно в нем нуждаюсь? А если Его нет, то почему я так на Него зол?
Боже, Боже мой, внемли мне! Почему Ты оставил меня? Удаляют меня от спасения грехопадения мои. Боже мой, взываю днем, и не слышишь, в ночи взываю, но не внемлешь Ты, хотя и не греховен зов мой… Я же червь, а не человек, терплю поношения от людей и унижения от народа. Все видевшие меня глумились надо мной, говорили устами, кивали головою: «Уповал он на Господа, так пусть избавит его и спасет его, если угоден Ему!»… Как вода растекаюсь, рассыпались кости мои; стало сердце мое, как воск, тающий в груди моей. Иссохла, будто глиняный сосуд, сила моя, язык мой прилип к гортани моей, и в прах смерти низвел Ты меня… Но Ты, Господи, не лиши меня помощи Твоей; на защиту мою поспеши… Поведаю имя Твое братьям моим, посреди церкви воспою Тебя. (Пс. 21)
Я прилетел из Норвегии в эту пустыню, только чтобы увидеть монаха, а его тут нет. Что это значит? Я вышел из комнаты и всю ночь бродил в темноте возле монастыря. На заре я разглядел его стены. Монастырь походил на крепость или средневековый город. Я подошел к калитке и стал ждать. Чего? Не знаю. У меня было странное ощущение, будто это место мне знакомо. Каким образом? Да, я понял! Над калиткой была печать монастыря — тот же самый знак, что и на кольце, которое я сберегал у сердца все эти годы, которое так любил и без которого не мыслил свою жизнь; на кольце, которое было связующим звеном между мной и Возлюбленным, залогом личной любви Бога ко мне. Это был тот же самый знак, только гораздо большего размера.