— Вы как-то воспользовались их почитанием?
— Да. Воспользовались. Мы ведь были бессмертными.
…Соблазнительный изгиб, полумрак, прикосновение, шепот «Мой Бог»…
— Это всё, что вы делали?
— Ну это всё, на что хватило моей фантазии. Стас оказался более… изобретательным.
— Он напугал вас?
— Да, пожалуй. Думаю, в какой-то момент он перестал считать наших почитателей людьми. И потерял берега.
— Он сделал что-то неприемлемое?
— М-м… вы слышали об экзотических блюдах, которые подавали в двадцатом веке в Юго-Восточной Азии?
— Боюсь, что нет.
— Вот и хорошо.
— Что вы предприняли, когда Стас сделал эту вещь?
— Я сбежал. Оставил его там и уехал.
— Куда?
— В Италию.
…Волны несли лодку нежно, почти не раскачивая. Я лежал на деревянном помосте, заложив руки за голову, и смотрел в небо. В голове не было ни одной мысли, лишь легкий ветерок и синяя высь. Иногда лодку относило к одному из берегов, и тогда надо мной проплывали темно-зеленые кроны деревьев. В их тени было прохладно и спокойно. Затем течение подхватывало мою посудину и выносило на середину речки. Там теплые лучи июньского солнца согревали меня.
Я совершенно потерял счет времени. Мне казалось, что я плыву так уже много лет, и останавливаться совершенно не хотелось. Стоило на миг закрыть глаза, как пролетали дни и месяцы. Сколько их ещё впереди?
Из этого состояния меня вывел короткий стук в борт лодки, после которого она остановилась. Я подумал, что напоролся на корягу, но оказалось, что это была нога в шлепанце: на меня смотрел бородатый человек в зеленой панаме и улыбался.
— Дальше — крутые пороги, — сказал он.
Я сел, разминая затекшие руки и шею. В глазах поплыли синие круги от резкого подъема. Через некоторое время я сообразил, что лодка находится на мелководье: бородач стоял посреди речки, вода едва доходила ему до колен.
— Спасибо, что предупредили, — потянулся я за веслами.
— На такой лодке вы пороги не пройдете, — покачалась потертая панама. — Лучше оставить её тут.
Я прислушался к шуму воды, на который до этого как-то не обращал внимания. Похоже, впереди и впрямь рокотали пороги.
— Наверное, так и сделаю, — кивнул я.
— Идемте со мной, — протянул руку бородач. — У меня неподалеку палатка.
Мы вытащили плоскодонку на берег и углубились в лес.
Палатка там и впрямь была. Вместе с ухой, гитарой и свежим табаком. Бородача звали Геной, он оказался путешественником из Иркутска.
— Бывал в тех краях, — припомнил я. — Красиво там у вас.
— И не говори, — улыбнулся бородач. — Но и в других местах неплохо. Хожу вот и любуюсь.
Мне вдруг захотелось тоже ходить и любоваться, и я спросил:
— С собой возьмешь?
— Не вопрос, — подмигнул Гена.
И мы начали ходить. Исходили весь Апеннинский полуостров, завернули в Египет, побродили по Иранскому нагорью, спустились по Инду и поднялись по Гангу, заблудились в лесах Мьянмы, половили рыбу у побережья Вьетнама и почистили пятки об асфальт Шанхая.
В один из вечеров, пережидая непогоду в небольшой деревушке где-то на границе провинции Сычуань, я пролистывал новостную ленту за последние полгода и наткнулся на сообщение о запуске первого межзвездного корабля с экипажем.
— Зря они это сделали, — покачал головой Гена.
— Почему зря? — не понял я. — Звезда перспективная, целых две планеты с водой и следами растительности.
— Лететь четыреста с лишнем лет.
— Так ведь экипаж весь — бессмертные. Долетят, — уверенно заявил я.
— Четыреста лет — долгий срок, — задумчиво протянул Гена. — Ещё никто столько не жил. Какой сейчас год на дворе?
— Две тыщи сто шестьдесят восьмой, — отрапортовал я.
— Вот. Самому старому человеку должно быть… должно быть… — прикинул он, — не более двухсот лет.
— Что с того?
— А то, что кто его знает, чего в голове щелкнет через четыреста лет. И ты учти, что не на родной Земле все это время проведешь, а в железной коробке посреди космоса.
— Не понимаешь ты романтики космических полетов, Гена, — укорил его я.
— Я за космос, — возразил бородатый путешественник. — Но потом. Лет через пятьсот.
— А я хочу сейчас, — привел я железобетонный довод.
— Невтерпеж? — усмехнулся Гена.
— Хочу застать. Вдруг на меня завтра тигр нападет или со скалы шлепнусь? Как я буду помирать, зная, что никто из землян так и не начал покорять звезды?
— Завтра с утра будем покорять местные горные вершины, — успокоил меня бородач. — Это, конечно, не звезды, но тоже в той стороне.
Гену все время тянуло в горы. Но у меня на высоте начиналась горная болезнь, поэтому вершины мы покоряли маленькие. Думаю, иногда мой друг жалел, что приходится тащить меня с собой. Но никогда не ворчал по этому поводу.
Наутро, пробравшись сквозь мокрые ветви деревьев, мы оказались у подножия высокой гранитной скалы. Я присел у ствола молодой пихты и смотрел, как Гена разбирает альпинистское снаряжение. И понимал, что на эту скалу я не поднимусь. Накопилась усталость. Путешествие было интересным, но трудным и слишком долгим. Мне хотелось отдохнуть.
Гена посмотрел на меня и все понял.
— Не переживай, Саша, — подмигнул он. — Когда-нибудь поднимешься.
— Когда? — без особой надежды вопросил я.
— Времени полно. Эти горы никуда не уйдут. Они будут ждать тебя столько, сколько потребуется.
— Но я могу не успеть, — с сожалением посмотрел я на скрывающуюся в низких облаках вершину. — Что, если я погибну в каком-нибудь несчастном случае?
— Ерунда, — весело хохотнул мой друг. — Могу тебе обещать: мы будем вечными, прямо как эти горы.
— Надеюсь, — проворчал я…
— После этого путешествия вы вернулись домой?
— Да. В одну из квартир, в Москве.
— Отдыхали там?
— Занимался исследованиями. Мы пытались сделать бессмертными некоторые виды животных.
— И как, успешно?
— Нет.
— А что за животные были?
— Шимпанзе и собаки.
— Вы поддерживали контакты с друзьями?
— В те годы — нет. Стаса я не разыскивал, а последняя весточка от Гены пришла откуда-то из Северной Индии.
— Как Геннадий оказался в Найроби?
— Я не помню всех деталей. Кажется, он уже был там, когда наша рота вошла в город. Возможно, путешествовал, как всегда.
— А вас-то как угораздило в армию попасть?
— Записался добровольцем.
…Автоматика сканировала моё лицо и открыла передо мной дверь пентхауса. Я снял куртку, прошел в кухонный угол, заказал ужин, выпил стакан газировки, принял душ, поднялся по лестнице на второй этаж, под прозрачный купол потолка, завалился на белый диван и прикрыл глаза. Перед внутренним взором тут же всплыли процентные показатели гормонов шимпанзе. Я раздраженно мотнул головой, убирая эти данные в «корзину».
— Ужин готов, — женский голос хорошо сочетался с миловидным личиком домашнего робота.
Все-таки японцы были непревзойденными мастерами своего дела: я бы не смог отличить мимику андроида от человеческой. Не зря компания «Нихон Роботикс» лидировала в этом сегменте.
— Спасибо, Акико, — я потянулся к дымящемуся подносу на журнальном столике. — Пока что всё.
— Приятного аппетита, — андроид поклонилась и спустилась вниз.
Пока я поглощал лазанью, пришло сообщение от моего заместителя. Он просил годовой отпуск, хотел пойти служить. Ему предложили место главы военного госпиталя в Рио.
Я откинулся на белые подушки с куском лазаньи на вилке в одной руке и бокалом вина в другой. Почему бы и нет, подумал я. Опыты с приматами зашли в тупик, мы топчемся на месте уже несколько месяцев. Заняться в свободное время особо нечем. Пропаганда, которая звучала из каждого утюга вот уже несколько лет, на меня не действовала, я был слишком умен для этого и отличался широкими взглядами. Но на лицо были голые факты: эти смертные сами напросились. Мы и так терпели их поведение слишком долго.