Вот только у мальчишки, выросшего в бедном квартале Ковентри, было совсем другое представление о достойной жизни, чем у Камиллы или у ее родителей. Когда-то давно и сам Брэндан сделал все, чтобы выбраться из так называемого «среднего класса». Вот только даже в самые плохие времена он ездил на отличной машине, а Изабель никогда не экономила на продуктах, да и жилье у них было не съемное.
Сама Камилла была готова принять ту жизнь, которую мог предложить ей Джим. Она знала, на что шла. Вот только разве родители должны страдать от ее глупости? Ей достаточно было не поддаваться на уговоры и не выходить за Эрскина, подумать своей головой, и сейчас бы не было никаких проблем. Папа всегда учил ее, что нужно жить своим умом. И в тот единственный раз, когда она пренебрегла этим советом, случилось практически непоправимое. Кто же теперь виноват, кроме нее?
Камилла уже сама устала от того, что ее постоянно преследуют подобные мысли. За эту неделю она сотни раз под разными углами рассматривала то, что с ней произошло. И каждый раз приходила к одному выводу: виновата только она.
— Камилла! — окликнул ее отец. — Я вернулся и у меня хорошие новости!
В последнее время Брэндан постоянно исчезал из дому. На вопрос Изабель, где он пропадает, Брэндан ответил коротко: «Дела». Это значило, что он о своих походах расскажет жене и дочери, только когда сочтет это необходимым. В семье не было принято обсуждать бизнес, когда Брэндан сам не заводил об этом разговор. Изабель, конечно, интересовалась делами мужа, но никогда не пыталась выспросить у него больше, чем он хотел рассказать.
— Что за новости, папа? — поинтересовалась Камилла.
— Я говорил с судьей, ты получишь даже больше, чем записано в контракте! Мы можем даже договориться о том, чтобы тебе была передана верфь, а Эрскину осталось все остальное! Не так много, но ему хватит.
— Папа! Он ни за что не согласится. Вот ты разве отдал бы свою верфь?
— Нет, я вложил в нее всю свою душу и многие годы труда. И потом, это моя верфь, а не его!
— Мы должны быть честными хотя бы сами с собой! Эрскин тоже много сделал для верфи.
— Да, — легко согласился Брэндан, — но дело в том, что он попутно сделал мою дочь несчастной. А этого я ему простить не могу! В общем, завтра же ты подаешь на развод!
— Папа, я не сделаю этого. Я бы хотела договориться с Эрскином миром.
— Камилла, он не желает никого слушать! Он ведет себя просто странно. Чего только стоят его жалобы совету директоров Джима!
— И что ты этим хочешь сказать? — поинтересовалась Камилла, она действительно не понимала, к чему клонит отец.
— Очень просто. О чем можно договориться с человеком, у которого какая-то мания? Тебе бы следовало как законной жене, пока вы еще состоите в браке, отправить его подлечиться! Я боюсь, что он что-нибудь сотворит с моей верфью!
Камилла только покачала головой. Она могла бы и обидеться на отца за то, что верфь его беспокоит больше, чем родная дочь. Но Брэндан был неисправим. К тому же сейчас он делал все, чтобы исправить ошибку Камиллы. Так что обвинять его было как минимум нетактично.
— Ну что ты качаешь головой?! — взвился Брэндан. — Я стараюсь решить все проблемы, а ты не желаешь просто пойти к судье и написать заявление!
— Папочка, я бы давно с удовольствием это сделала, но тогда вы с мамой останетесь без средств к существованию!
— Ты плохо думаешь о своем отце! Брэндан Риттер никогда и ни от кого не принимал подачки. И потом, я бы не добился такого результата, не будь я предусмотрительным. Я конечно же давно отложил деньги на черный день. А то, что дает мне Эрскин, — просто проценты. У меня ведь еще остались акции верфи!
— Он хочет отнять у тебя и их. И я уверена, он найдет способ, я успела хорошо узнать Эрскина! Он всегда идет к своей цели, несмотря ни на что, в том числе на такие глупости, как честь и совесть. Я не могу оставить вас с мамой в такой ситуации. Джим уже начал планировать, как мы будем вам помогать, но он просто не может представить себе, сколько денег можно тратить в месяц! Вы ведь только на газеты и журналы тратите чуть ли не месячную зарплату простого клерка!
— Ну не так уж и много мы тратим, — смущенно сказал Брэндан.
— Кому хлеб черствый, а кому и жемчуг мелкий! — Камилла пожала плечами.
— И где ты набралась таких поговорок? Говорил я твоей матери, не доведет до добра средневековая литература! Теперь ты уверена, что истинная леди должна быть верна своему дочернему долгу… Я так понял, что ты не пойдешь к судье? — уточнил Брэндан.
— Прости, папа, но я предпочитаю еще подождать. Куда торопиться? Прошла всего неделя. Готова спорить, что Эрскин еще даже и не успокоился. Он до сих пор рвет и мечет из-за того, что я ушла.
— Это был очень дерзкий поступок. — Камилла не поняла, осуждал ее отец или хвалил. Может быть, и то, и другое…
— Я по-другому уже не могла. И, папа, прошу тебя, пока я не буду уверена, что вы не пострадаете, я не смогу подать на развод. Пусть Эрскин смирится с тем, что потерял меня, и все хорошенько обдумает. Он умный человек и, я уверена, придет к правильным выводам. А если он так уперся, — Камилла нервно усмехнулась, — подождем месяц, хорошо?
— Это твоя жизнь, девочка, и решать тебе, — сказал Брэндан и пожал плечами.
День тянулся за днем, а от Эрскина не было новостей. Камилла даже как-то раз набралась решимости и позвонила ему. Но дома Эрскина не оказалось, а в офисе сказали, что у него важная встреча и будет он только завтра. На следующий день Камилле не хватило смелости вновь набрать номер. Она решила подождать еще немного.
Долгое ожидание сводило ее с ума. Камилла уже подумывала о том, чтобы уехать к Джиму в Бирмингем, а уж там думать, что делать дальше. Но она прекрасно понимала, что с ее переездом к родителям Эрскин еще может как-то смириться, а вот если она, все еще будучи его женой, уедет в другой город к другому мужчине, муж будет просто вне себя. И этого Камилла боялась больше всего.
Она хорошо знала, на что способен Эрскин, когда его разозлят. Ей вовсе не хотелось повторять свой «подвиг» во время побега из дому. Да и мало ли что ему может прийти в голову?! Вдруг пострадают ее родители? Изабель и так хватит переживаний, которые ей пришлось перенести за последние недели.
Камилла бродила по дому. В последнее время она даже не могла наслаждаться чтением. Как только она видела страницу, все ее мысли тут же устремлялись или в прошлое, или в будущее. Вот только нечасто эти мысли были такими радужными, как в первую неделю после Рождества.
Она сидела в гостиной, глядя на почерневший сад. Снег сошел так же стремительно, как и выпал, и теперь в воздухе чувствовалась ужасающая сырость. Он был тяжелым и давил на Камиллу так же, как и грустные мысли.
В дверь позвонили. Камилла подумала, что вернулись родители.
— Камилла, детка! — услышала она крик Барбары. — Открой, пожалуйста, у меня руки в тесте! Принесла же кого-то нелегкая не вовремя!
Камилла пошла открывать. Почему-то сердце в груди билось, как пойманная птица. Камилле казалось, что сейчас произойдет что-то важное, что-то, что изменит ее жизнь.
Не дай бог это Эрскин, подумала она и распахнула дверь.
На пороге стоял Джим. Он смущенно улыбнулся Камилле и распахнул объятия. С криком радости Камилла бросилась ему на шею.
— Джим! Как я по тебе соскучилась!
— Я тоже очень соскучился, моя милая Камилла!
— Как же ты выбрался сюда? Ты взял отгул? На сколько дней тебя отпустили? — засыпала его вопросами Камилла.
Джим рассмеялся и крепко сжал ее в своих объятиях.
— Ты плохая хозяйка, — выговорил он Камилле.
— Почему это?
— Потому, что держишь гостя на пороге.
— Ой, проходи конечно же! Я просто так рада тебя видеть, что забыла о правилах хорошего тона… — Камилла смутилась.
Джим рассмеялся, увидев на ее щеках краску смущения.
— Ты по-прежнему так же близко к сердцу принимаешь все, что бы я ни сказал!
— Это потому, что я очень люблю тебя!