― Мы не рискнули вскрыть кокон, потому что сделали рентгеновские снимки и обнаружили, что внутри, под твердой оболочкой, как бы сказать... продолжается жизнь, пускай и с замедленным метаболизмом.
Профессор покачал головой, словно не веря в то, что сам только что сказал.
― Тогда мы решили наблюдать, не отключая поддерживающую аппаратуру. Месяц назад кокон самопроизвольно раскрылся.
Профессор резко развел руки, изобразив раскрытие кокона ― получилось похоже на взрыв.
― И?
― Мы увидели это, ― выпалил профессор Голдберг и протянул ей фотографию из папки Брайана.
Она некоторое время молча изучала снимок. Ее унизанные перстнями пальцы задрожали.
― Что это такое? ― наконец, спросила она.
― Ваш муж, ― невежливо брякнул доктор Брайан.
Профессор смерил его разгневанным взглядом и торопливо заговорил, пытаясь успокоить важную гостью:
― Это существо, несомненно, живое... И, несомненно, самое необычное из всех, что мне довелось увидеть за всю мою жизнь, ― а повидал я многое, уж можете мне поверить.
Маленький Чарли на диване громко вскрикнул и всплеснул руками.
― Проиграл! ― воскликнул он.
Он обиженно посмотрел на сидевших вокруг кофейного столика взрослых, словно винил их в своей неудаче. Спрыгнув с дивана, мальчик подбежал к столику, схватил кусок нарезанного секретаршей вафельного торта и вдруг заметил лежащую на столе фотографию. Забыв про торт, он присвистнул и сказал:
― Похож на гремлина.
― Ты говоришь об отце! ― строго сказала миссис Томпсон.
― Скорее, на крокодила, ― внес непрошеное уточнение доктор Брайан.
― На гремлина! ― топнул ногой Чарли.
― Внешне да, но анатомией ― на крокодила, ― упрямо сказал Брайан. ― Это земноводное. Хищное.
― Доктор Брайан, пожалуйста! ― потребовал профессор Голдберг. ― Я буду вам признателен, если вы перестанете пугать Елену и Чарли!
― Я не пугаю, я стараюсь объяснить... ― начал доктор, но блондинка перебила его:
― Это какой-то глупый розыгрыш. Оно не может быть моим мужем. Это ― не человек.
Профессор вздохнул и взъерошил свою седую шевелюру.
― Не розыгрыш, к сожалению. Существо на фотографии ― это то, во что превратился Роберт после процесса, который мы считаем инкубационным периодом.
― Это болезнь? ― взволнованно спросила блондинка. ― Он мог подхватить ее в Африке, когда ездил на свой завод...
― Нет, не болезнь, ― сказал профессор. ― У нас есть объяснение, но боюсь, оно вам не понравится.
― Вы сказали "хищное", ― напомнил Чарли, облокотившись об поручень маминого кресла и требовательно глядя на доктора Брайана. ― Он что, кого-то съел?
Миссис Томпсон испуганно посмотрела на профессора Голдберга. Тот изобразил страдальческую гримасу на лице и поспешил заверить:
― Нет, конечно! Никого он не съел.
― Пытался, ― возразил Брайан.
― Это было недоразумение. Мы его уладим... надеюсь.
― Что уладите? ― спросила блондинка.
― Оно откусило руку медсестре, когда та пришла его кормить, ― сказал Брайан. ― И проглотило ее.
― Целиком?! ― восхитился Чарли.
― Только кисть. И несколько пальцев другой руки.
Голдберг поморщился и недовольно сказал:
― Нам будет дорого стоить замять эту историю...
Блондинка фыркнула.
― Мне будет дорого стоить! Не забывайте, ваш центр существует за счет трастового фонда моего мужа.
― Я никогда этого не забываю, миссис Томпсон, ― с достоинством сказал Голдберг.
― Он доверял вам... а вы превратили его в чудовище!
Она схватила фотографию за уголок и брезгливо потрясла ею перед носом профессора. Голдберг выхватил у нее снимок и спрятал в папку Брайана. Потом он прижал руки к груди, словно в молитве, и выразительно посмотрел на миссис Томпсон. В его увеличенных квадратными очками глазах была мольба.
― Елена, прошу вас! Я не делал с ним ничего такого, чего не сделал бы с собой.
― Я хочу видеть его! Я имею право, я его жена.
― И я! И я хочу! ― заныл Чарли, подпрыгивая на месте от нетерпения.
― Это неразумно и опасно. Вы же слышали, что он... оно сделало.
― Если вы не отведете меня к Роберту, я поставлю вопрос о сокращении финансирования вашего заведения, ― твердо сказала блондинка.
― Фонд принадлежит вашему мужу, а не вам, миссис Томпсон, ― снова вмешался доктор Брайан. ― Только он может принять такое решение. А он не может, как видите.
Блондинка вспыхнула.
― Я ― его единственный наследник! Я и мой сын. Когда я вступлю в наследство, право принимать решения будет за мной. И тогда вы пожалеете о том, что осмелились мне только что говорить!
― Вот зачем мы пришли, ― с неожиданной для ребенка рассудительностью сообщил врачам Чарли. ― Она хочет знать, когда сможет вступить в наследство. Доли в компаниях, трастовые фонды, космопорты здесь и на Луне, заводы в Либерии, остров на Карибах... ― он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а потом продолжил перечислять собственность отца: ― дома в Нью-Йорке и Аспене... и этот глупый замок на Комо. Я не хочу в него возвращаться, там скучно!