Следующей ступенькой на пути к взрослости стал Сириус, сбежавший из дома после пятого курса. Джеймс слишком хорошо знал друга, чтобы понять: несмотря на беспечную улыбку, Сириус тяжело переживает случившееся и беспокоится за брата, на которого он теперь не сможет влиять. Джеймс впервые осознал, как насколько же ему повезло с семьей, и что далеко не всем удача так благосклонна.
А в-третьих, был Волан-де-Морт. Как-то Лили сказала, что война не оставляет им шансов побыть детьми. Когда погибли его дядя и тетя, просто так, потому что оказались не в то время не в том месте, Джеймс резко сменил свое решение профессионально заняться квиддичем. В ту ночь в их доме никто не спал. Джеймс и Сириус в уютной гостиной сообщили мистеру и миссис Поттер, о своем решении стать мракоборцами. Мама тогда много говорила о том, что они даже не представляют, во что хотят ввязаться, отец угрюмо молчал и потирал шрамы от старых проклятий, но тоже был недоволен. Но Джеймс Поттер был готов делать мир лучше. Джеймс хотел для себя другого мира. Мира, в котором слово «смерть» должно звучать как можно реже.
- Сохатый, ты чего притих? – в комнату заглянул Сириус, который последние дни перед школой решил провести у друга. – Слушай, а ты никогда не задумывался о карьере писаря? – съехидничал он, показав взглядом на листы валявшиеся вокруг Поттера.
- Отвяжись, – Джеймс поморщился. – Хочется сказать ей что-нибудь такое, такое…
– Ты через пару дней её увидишь. Так что можешь начать репетировать речь. А сейчас тебе лучше спуститься вниз, иначе от завтрака ничего не останется. И я тут подумал: какой сюрприз мы устроим любимой школе в честь последнего года пребывания в ней великих Мародеров? В глазах Джеймса засветились задорные искорки, в голове тут же замелькали идеи и способы воплощения их в жизнь. Подталкивая друг друга, они шумно сбежали по лестнице и направились на кухню, с которой доносились соблазнительные ароматы.
====== Глава третья. Сириус Блэк ======
Говорят, что друзья познаются в несчастье, а по-моему, и в счастье они тоже познаются.
Чингиз Айтматов
Сириус любил возвращаться в Хогвартс. Он всегда скучал по друзьям, ему не доставало их в летние каникулы, и спешил поскорее покинуть мрачный дом, где его не особо ждали. Собственно говоря, и сам Сириус уже давно перестал радоваться встречам с родителями. Единственным, пожалуй, светлым пятном оставался младший брат, который в этом году связался с крайне мерзкой, на взгляд Сириуса, компанией. И если раньше Сириус имел возможность объяснять Регулусу, что к чему, удерживая от глупых поступков, то после разрыва с семьей общаться с братом стало крайне трудно. В школе Регулус проводил время в обществе Эйвери и Снейпа, а когда Сириус сталкивался с ним один на один, Рег гордо вздергивал подбородок и проходил мимо, не желая диалога с братом. В прошлом году, Сириус, озлобившись, схватил Регулуса за локоть и велел немедленно прекратить общение с этими уродами, пытаясь втолковать, что Волан-де-Морт — съехавший с катушек маньяк, а не предмет восхищения. Регулус в ответ заявил, что не желает иметь с предателем семьи ничего общего и будет поступать, как считает нужным. Затем он направил на Сириуса палочку. Сириус, будучи более быстрым, шарахнул строптивого младшего братца «ступефаем», в слабой надежде, что удар, возможно, прочистит ему мозги. Но с тех пор Регулус стал смотреть на него ещё с большей неприязнью. Сириус, справедливо полагавший, что теперь на брата больше влияют его скользкие дружки, с двойным энтузиазмом стал участвовать в стычках со слизеринцами.
- И, мальчики, давайте в этом году обойдемся без писем от МакГонагалл, – Доротея Поттер старалась придать голосу строгость, но её глаза улыбались.
- Да, а если все-таки она вас поймает, вспомни – в наследство от меня тебе достался дар красноречия, и даже вашего декана можно заболтать, – подмигнул мистер Поттер Джеймсу.
- Вот именно поэтому наш сын вырос безобразником. Твое воспитание, – миссис Поттер сокрушенно покачала головой и потрепала вертящегося во все стороны сына по волосам.
Когда-то в детстве Сириус мечтал, чтобы Вальбурга с таким же обожанием говорила про него, чтобы также гордилась им не за что-то, а просто потому что он есть. Со временем он смирился — некоторые женщины на проявление нежности просто не способны. Что такое настоящая семья, Сириус узнал на третьем курсе, приехав к Джеймсу на Рождественские каникулы. Поттеры с первой минуты относились к нему как к любимому родственнику, а чуть позже – как ко второму сыну. Поттеры не устраивали шикарных приемов, на которых собирается знать, чтобы поупражняться в лицемерии и похвалиться своим достатком и влиянием. В уютной гостиной красовалась небольшая пушистая елка, наряженная Джеймсом собственноручно, жарко пылал камин, стоял накрытый заботливыми руками стол. Здесь говорили то, что хотели, громко смеялись, придумывали сюрпризы друг для друга. Ни в то Рождество, и никогда позже Сириус Блэк не чувствовал себя чужим в доме друга, – не в пример собственному особняку. Частенько к ним присоединялись Лунатик и Хвост и им доставалось не меньше тепла и заботы.
- Я обещаю хорошо на него влиять, – пообещал Сириус родителям Джеймса, вызвав их дружный смех. – Манерам обучу, причешу, рога подпилю, – последние слова он произнес так, чтобы слышал только младший Поттер. Но Джеймс никак не отреагировал. Он, наконец, перестал вертеться и застыл, уставившись в одну точку. Сириус проследил за взглядом друга и усмехнулся. Только Эванс могла заставить Джеймса перестать вести себя как бешеный снитч и уронить нижнюю челюсть. Сириус вначале не воспринимал серьезно увлечение Сохатого, полагая, что болезнь Поттера быстро пройдет. Но болезнь прогрессировала бешеными темпами. «Сириус, кажется, я совсем не нравлюсь Эванс», «Сириус, представляешь, я чуть-чуть ей нравлюсь», «как ты думаешь, Эванс оценит эту рубашку», «ты не слышал, Эванс любит цветы», «Эванс, Эванс, Эванс…». А сейчас неповторимая Эванс стояла в небольшом отдалении от них. Сириус оценивающе взглянул на девушку. Лили расправила юбку белого платья, оттеняющего загорелую кожу, и Бродяга отметил длинные стройные ножки, которые снились Поттеру уже не первый год. Рыжие волосы мягко струились по спине, глаза искрились весенней зеленью, щеки заливались румянцем. Лили была хороша ярким, живым очарованием. Словно само олицетворение юности и свежести. Теперь понятно, почему у Джеймса такой обалделый вид. Лили весело смеялась над словами красивой женщины, в которой легко угадывалась её мать.
- Миссис Поттер, а как вы отнесетесь к тому, что у вас будет много рыжеволосых внуков? – громко спросил Сириус, и Джеймс, наконец, отвлекся от созерцания Лили и перевел взгляд на Сириуса.
- О, милый, это она? – Доротея с улыбкой посмотрела на Лили, а Сириус с удовольствием наблюдал, как щеки Джеймса слегка покраснели.
– Джеймс, а почему ты нас не познакомишь со своей девушкой? – Карлус Поттер близоруко прищурился, в попытке получше рассмотреть Эванс.
- Она не моя девушка, – быстро сказал Джеймс, не сумев спрятать разочарование в голосе.
– Жизнь – боль, – прокомментировал Сириус. Джеймс обреченно развел руками и взъерошил волосы.
- Не кисни, Сохатый, – сказал Сириус, когда они вошли в свободное купе. – Когда-нибудь Лили обязательно тебя оценит. Возможно, лет через пять, но какие твои годы.
– Пошел ты, ещё друг называется, – надулся Джеймс. – Луна-а-а-тик, – Джеймс обрадовано улыбнулся появившемуся на пороге парню и коротко обнял его за плечи.
- Господин Лунатик, – Сириус шутливо поклонился Люпину. – И Господин Хвост, – он пожал руку Петтигрю. – Приветствую вас перед этим, слава Мерлину, последним и, несомненно, самым прекрасным годом нашей школьной жизни. Пусть все планы и мечты непременно осуществятся. Питеру поменьше кошек во главе с МакГонагалл, Римусу выучить все учебники, – мы знаем, ты давно тайно мечтаешь, – Поттеру свадьбу, кольца и все такое…
- Бродяге шампунь от блох, – подсказал Джеймс.
- Нет, шампунь все-таки отдайте Нюнчику,- Сириус сделал вид, что серьезно размышляет над этим вопросом, – да, так и быть, жертвую.
Купе ещё не раз взрывалось веселым смехом. О том, каким непростым будет этот год, сколько решений им придется принять за это время, сколько опасностей ждет их за стенами Хогвартса, – обо всем этом они будут говорить завтра. А сейчас всем четверым верилось, что все будет хорошо.
====== Глава четвертая. Северус Снейп ======
… а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. В.Маяковский
В жизнь Северуса вернулось Солнце. Иногда Снейп щипал себя за руку, чтобы удостовериться, что ему не снится какой-то чудесный сон. Лили снова рядом, так близко, что он может слышать её дыхание, видеть, как вздрагивают пушистые ресницы, чувствовать, как пахнут рыжие волосы.
Если бы Северуса спросили о самом дорогом, что есть у него, он, не задумываясь ни на секунду, назвал бы нежное цветочное имя. Лили была не только самым дорогим, но и самым светлым в жизни Снейпа. Сама по себе жизнь с самого рождения была довольно унылой. Первое детское воспоминание – комната, где он сидит на полу и зажимает руками уши, чтобы не слышать, как за стеной ругаются родители. Вернее, отец орет на мать, а та почему-то не спешит достать волшебную палочку, чтобы заткнуть рот мужу. Частым было воспоминание, как мать плачет за кухонным столом и потихоньку мажет бадьяном следы ударов. У Снейпа никогда не было игрушек, каких хотелось, не было одежды, о которой он мечтал, не было даже самой захудалой метлы. Перед первым курсом, подклеивая старые, ещё материнские учебники, он обещал сам себе, что однажды он получит все самое лучшее. Лучшее появилось неожиданно. И вопреки ожиданиям оно оказалось не новой мантией или новым учебником по зельям, а девятилетней девочкой. Впервые Северус увидел Лили Эванс в самом начале лета, их семья только переехала в новый район. Она сидела на траве и плела венок из ромашек. Скажите, вы знаете, как выглядит счастье? Северус знал. До мельчайших черточек и родинок на тонкой шее. У счастья был звонкий и заразительный смех. То, что он будет любить её всю свою жизнь, он понял в тот же день, когда первый раз увидел. Всегда. «Моя Лили», – так любил Снейп думать о ней.