Силы Дэвида быстро убывали. Покинув обширное помещение, заставленное кроватями без матрасов, Кинросс запер на все замки герметичную дверь. Дополнительная предосторожность. С усилием крутя маховое колесо, он не заметил, как Холд осел на пол. Скотт развернулся, чтобы бежать дальше, и споткнулся о тело напарника.
— Дэвид!
— Док, теперь я его чувствую.
— Что?
— Вкус крови во рту.
— Держитесь. Мы уже близко.
— Я не смогу. Не забудьте передать моему отцу то, что я сказал вам, и позаботьтесь о Дженни.
— Дэвид, не уходите! Говорите со мной!
Холд не ответил. Доктор повернул его тело на бок. Ему не раз приходилось оказывать первую помощь, но никогда — для близких людей. Он подумал о Дженни, о своей матери, о Гринхолме. Скотт попытался отсрочить конец, как делал каждый раз, и попробовал привести Дэвида в чувство. В клинике он бы знал, что делать, и все необходимое было бы у него под рукой. Но здесь, в темноте, в десятке метров под толщей скалы, один, он имел только свои врачебные навыки и глаза, чтобы плакать.
Сначала Скотт услышал гул, затем пол задрожал, а с потолка посыпалась пыль. Грохот становился все громче, будто из-за стены на них надвигался гигантский бульдозер. Убежать с Дэвидом за спиной Кинросс бы не успел. Но и бросить его здесь он не мог. Направив луч фонаря на герметичную дверь, доктор со страхом прислушивался к глухому реву, который все усиливался. Бетон дрожал; казалось, что и сама скала тряслась. Единственная мысль служила утешением Кинроссу: Дженни была далеко от того ада, который с минуты на минуту его поглотит.
90
Над Файфом царило вселенское спокойствие. Ветер стих, и птицы наконец-то могли летать свободно. Стоя на вершине горного отрога в Гленбилде, Дженни вдруг поняла, чтò она так любит в Шотландии и чего нет больше нигде. Запах земли, который, несмотря на близость моря, ощущается даже в домах. И свет, который делает длиннее тени и оживляет глаза, напоминая людям, кто они есть. Здесь еще можно почувствовать подлинное дыхание жизни, напрочь заглушенное в других краях.
Умиротворенная тишиной, Дженни наконец решилась задать Скотту терзавший ее вопрос:
— Ты в самом деле думал, что останешься там навсегда?
— У меня не было ни малейших сомнений.
Девушка посмотрела на него.
— И что ты чувствовал?
Дженни дотронулась до его руки. С отрога, на котором они находились, им было видно Гринхолма. Поддерживая сына, он стоял перед могилой Мэри.
— Ты больше не колеблешься. Ты знаешь. Если бы это сооружение не было бункером, мы были бы погребены под обломками. Когда сотрясения прекратились, мне понадобилось время, чтобы понять, что я еще жив. Не знаю, что стало бы с нами, если бы вы не прислали спасателей к вентиляционному выходу…
— Отец и сын наконец-то вместе, и рядом с матерью, — тихо сказала Дженни. — Теперь все пойдет как надо.
— Ты о Дэвиде?
— Не только. Знаешь, это странно, но меня больше не пугает болезнь. В своем безумии Брестлоу сделал мне такой вот подарок.
— Однако нам предстоит еще долгий путь. Часть того, что мы знаем, нуждается в переосмыслении, и в этом залог нашего спасения. Нам наверняка придется столкнуться с логикой промышленных потоков. Я считаю, что нельзя ограничиваться исследованиями в области биологии. Необходимо изучить и другие возможные влияния. Думаю, стоит показать записи с Тайроном Льюисом экспертам в разных областях. Нужно подробнее изучить схемы запоминания музыки; это может на многое пролить свет. Пока тебя не было здесь, выяснилось, что волны высокой частоты тоже наверняка причастны к развитию болезни. Я все более склоняюсь к мысли, что этот недуг порожден нашим образом жизни. Если бамбук — жертва тяготеющего над ним проклятия, то у нас, людей, есть шанс не закончить так, как он.
— Ты уверен?
— Если верить в это, становится не так страшно идти вперед. Нам столько всего надо понять, и так быстро… Мы сделаем это вместе.
Дженни повернулась к Кинроссу и взяла его за руку.
— Скотт, я согласна с тобой. Знаешь, я прочла очерк Томаса, и я думаю, что его взгляд на мир и его опыт могут нам помочь. Наша совместная работа — это, несомненно, только первый шаг. Чтобы продвинуться, нам необходимо объединиться с другими специалистами. Я знаю, то, что я скажу, тебе не понравится, но я приняла решение. Я собираюсь прекратить работу в лаборатории.
Скотт был потрясен.
— А мы? Ты больше не будешь работать со мной?
— Конечно, буду. Ты останешься практиком, а я буду твоим стратегом, но мы должны атаковать болезнь с разных сторон. Я подумала, что для нас было бы полезным создать штаб, который аккумулировал бы результаты исследований по всему миру и направлял бы дальнейшие поиски. Брестлоу удалось организовать подобную структуру, действующую в его целях. И нам нужна такая же, но другой направленности.
— Делай что хочешь, только не уезжай больше.
— Я тоже должна рассказать тебе о том, что я узнала. О янтаре, например. Кстати, Дэвид сказал, что ты вывез какие-то секретные документы из архива Брестлоу. Что ты собираешься с ними делать?
— Сначала мы все вместе прочитаем их, а потом посмотрим.
На маленьком кладбище невдалеке Гринхолм и Дэвид в последний раз дотронулись до могильного камня и двинулись в обратный путь.
— Им придется научиться жить по-другому, — заметила Дженни.