— Что говорят врачи?
— Они в растерянности. Когда он заговорил, его голос не был прежним, и говорил он на чужом языке. Один из братьев узнал португальский. Но Девдан на знает португальского языка! Как нам удалось понять, он говорил о ком-то, кого он называл Сэндмен. Позже он в пугающих подробностях рассказал нам, как этот человек убил его, когда он, по его выражению, «был в шаге от того, чтобы изменить будущее мира»…
— Это похоже на бред, — прервал Томаса настоятель.
— Нет, отец мой. В следующие часы я делал записи. Человек, говорящий через Девдана, некий Жозе Фейлгуерас, утверждает, что он изобретатель, что он работал над революционным типом двигателя. Еще он говорит, что Сэндмен убил его, чтобы завладеть его изобретением. Он назвал дату своей смерти.
— Вот как?
— Всю ночь я проверял. Все сходится. Действительно, в Бразильском институте физических исследований числится человек по имени Жозе Фейлгуерас. Он развивает работу Пола Пантоне, американского инженера, создавшего двигатель на основе воды. Пантоне даже пытался подать заявку на патент, но когда он решил представить свою работу, его внезапно решением суда поместили в психиатрическую клинику. Тогда его дело продолжил Фейлгуерас. Похоже, ему удалось усовершенствовать этот двигатель. Однажды он пригласил представителей прессы и специалистов, чтобы презентовать свое изобретение, но сам на конференцию не явился. Его объявили аферистом, но никаких объяснений от Фейлгуераса не последовало. Это было семь лет назад. С тех пор его больше никто не видел, и никаких следов его работы не было найдено.
— Вы думаете, что подобное изобретение, существуй оно на самом деле, могло быть предано забвению?
— Меня не это волнует, отец мой. Голос указал нам место, где было тайно захоронено тело. Я прошу вас посодействовать проведению поисковых работ в Бразилии. Тогда мы будем знать наверняка.
Аббат явно колебался.
— Почему такая срочность?
— Потому что Фейлгуерас говорит, что Сэндмен собирается совершить что-то во сто крат худшее.
8
Оставив Мэгги на попечение медсестер, Скотт вышел из палаты, закрыл за собой дверь и застыл, как боксер, оглушенный боем. Все в ней изменилось. Другими стали и взгляд, и жесты. Миссис Твентон, которая всегда проявляла исключительное достоинство, теперь отчаянно извивалась, хватала все, что попадалось под руку, и пыталась засунуть это в рот. Вместо членораздельных слов с ее губ слетали только невразумительные звуки. Даже черты ее лица изменились за несколько часов.
Кинросс счел своим долгом выполнить весь комплекс тестов, но вердикт не оставлял сомнений. Ему невыносимо было видеть эту женщину в таком состоянии. Все, что составляло ее личность, вся ее внутренняя сила — все кануло напрочь. Почти то же тело. Совсем другой человек. Скотту снова пришлось стать свидетелем действия разрушительного недуга, который забирает только разум, а телу предоставляет выживать, подчиняясь самым примитивным инстинктам.
Скотт двинулся по коридору. Сейчас ему очень нужна была Дженни с ее рассудительностью. Она наверняка заставила бы его встряхнуться. Но Дженни отправилась добиваться срочного приема у правительственных чиновников, чтобы донести до них необходимость объявления санитарной тревоги.
Скотт попытался вспомнить, о чем говорила Мэгги непосредственно перед тем, как окончательно потерять рассудок. Каковы были ее последние обдуманные слова?
Не отдавая себе отчета, Скотт направился в свой кабинет. Когда он проходил мимо сестринского поста, одна из медсестер окликнула его:
— Доктор Кинросс!
— Да, Нэнси.
— У нас новый пациент в палате семнадцать. Вам необходимо его осмотреть.
— Кто его принимал?
— Я не знаю. Когда я заступила на дежурство, он уже был здесь. У меня есть только записка, в которой вас просят безотлагательно им заняться.
— Ерунда какая-то… — проворчал Скотт.
Дойдя до палаты номер семнадцать, он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. На кровати, натянув одеяло до подбородка, лежал мужчина. Он не спал. Лет ему было около шестидесяти или чуть больше. Темные глаза, резко очерченное лицо с плотно сжатым ртом, короткие, почти полностью белые волосы.
— Доброе утро, сэр.
— Здравствуйте, доктор.
— Вы поступили сегодня утром?
— Два часа назад.
— Вам холодно?
— Нет, все хорошо.
Кинросс начал задавать обычные вопросы, ища между тем медицинскую карту пациента, которой не было ни у изножья кровати, ни на столике.
— Можете вы назвать свое имя и какой сегодня день недели?
— Меня зовут Уильям Гринхолм. Сегодня вторник.
Голос был чистым, дикция четкой.
— Вы ищете мою карту?
— Да.
— У меня ее нет, доктор Кинросс.
Его слова удивили Скотта, причем удивление было вызвано двумя причинами: откуда этот человек знает его имя, и почему у него нет медицинской карты? Кинросс внимательно посмотрел на него. Теперь он заметил, что мужчина ничуть не был похож на пациента больницы, да и вел он себя иначе.