— Мы знакомы? — спросил Скотт.
— Я знаю вас, вернее, знаю ваши работы. Я здесь, чтобы предложить вам сделку.
Мужчина откинул одеяло. На нем оказался элегантный темный костюм с шелковой рубашкой и галстуком.
— Что это значит?
— Я же сказал вам, доктор: я пришел поговорить с вами.
— Вы не больны?
— Нет… По крайней мере не настолько, чтобы обращаться к врачу.
Кинросс выпрямился.
— Я не знаю, кто вы, мистер Гринхолм, но ваши методы мне не нравятся. Если вы хотели поговорить со мной, вам следовало записаться на прием. Уходите отсюда, или я вызову охрану.
— Доктор, послушайте меня. Я пытался записаться на прием, но первая свободная дата у вас через три месяца. А у меня неотложный случай.
— Вы в больнице. Здесь нет других случаев, кроме неотложных!
— Именно поэтому у меня есть для вас предложение.
Кинросс от возмущения не мог стоять на месте.
— Такого я еще не видел! Значит, вместо молодых и зубастых фармацевтические лаборатории теперь посылают пенсионеров?
— Я знаю, над чем вы работаете, и хочу принять в этом участие, но мой интерес не тот, который вы предполагаете.
Несмотря на растущее раздражение Кинросса, мужчина спокойно продолжил:
— Доктор, я не представляю никакой фармацевтической компании, и мне жаль, если способ, которым я добился встречи с вами, оскорбил вас. Но я считаю, что мое предложение честное.
— Вы шутите? Я звоню в службу безопасности.
Не переставая сверлить Гринхолма гневным взглядом, Скотт решительным шагом направился к выходу, но тут он обо что-то сильно ударился.
Не об дверь. О торс человека, преградившего ему путь. Доктор удивленно отступил назад. Мужчина был на голову выше Кинросса, довольно молод, с непроницаемым выражением лица. Одет он был в длинное черное пальто. На мгновение Кинросс подумал о секретных агентах, какими их изображают в кино. Не веря своим глазам, Скотт снова повернулся к фальшивому пациенту. Теперь он разозлился по-настоящему.
— Вы что, собираетесь изолировать меня? Вы понимаете, чем вам это грозит?
— Я хочу, чтобы вы выслушали меня. Это займет несколько минут. Мы теряем время.
Скотт представил себе, как он хватает старика за горло. Поняв, что Кинросс не собирается успокаиваться, пожилой мужчина вздохнул и обратился к своему спутнику:
— Дэвид, пропусти доктора.
Амбал посторонился.
— Прежде чем уйти, доктор, послушайте меня. Я хочу предложить вам контракт, согласно которому вы должны будете взяться за лечение одного пациента. Только одного. Сделайте все, что в ваших силах. В обмен я отдам все свое состояние на ваши исследования. Вы сумеете им достойно распорядиться. Это все.
Кинросс дождался, пока Гринхолм закончит, затем сказал:
— В следующий раз запишитесь на прием. Вы получите лечение. И как для всех моих пациентов, я сделаю все, что в моих силах.
9
— Нет, ты можешь себе представить? Что за идиоты!
Не в силах успокоиться, Дженни, потрясая руками, мерила шагами гостиную. Скотт слушал ее, сидя на диване. Удивительно, но ему нравилось смотреть на Дженни, даже когда она была в гневе. В эти минуты у нее появлялся особенный взгляд — более жесткий, глаза становились пронзительно синими, а жесты, обычно такие гармоничные, обретали размах и силу.
— Меня даже не приняли! — бушевала Дженни. — А когда с ними говоришь по телефону, такое впечатление, будто отвлекаешь их от важных дел. Да что они понимают! И эта возмутительная снисходительность в голосе… Они слушают тебя, потому что обязаны, но им все равно! Помощник министра, этот кретин, заявил, что сначала потребуется созвать комиссию, которая решит, заслуживают ли наши выводы создания комитета, а уж комитет вынесет постановление о том, насколько наше открытие является значимым! Неудивительно, что никто больше не проводит серьезных исследований! Такими темпами они прочтут наши отчеты не раньше, чем через два года, и все равно не поймут их, потому что они не в теме! Чертовы бюрократы!
Скотту было приятно находиться у Дженни дома. Ему нравилась ее квартира, хотя ему не часто приходилось в ней бывать. Здесь все было просто, все на своем месте, но при этом не безлико. В отличие от его собственного дома, здесь не было ни беспорядка, ни памятных безделушек — всего того, что мешало ему перевернуть страницу и начать жизнь с чистого листа. Даже сейчас это место давало ощущение спокойствия и уюта. Это ощущение усиливалось, когда появлялся Нельсон, кот Дженни. В данный момент кот где-то прятался. Нельсон поселился в доме Дженни после того, как она рассталась с Марком. По мнению Скотта, она ничуть не прогадала. Нельсон был намного нежнее, и, не исключено, умнее, чем Марк. А когда он ел, на него уж точно было приятнее смотреть. Только по части усов Марк его обогнал.
— Что ты собираешься делать? — спросил Кинросс.
— Я не знаю! И это хуже всего. Результаты наших исследований однозначно говорят, что необходимо немедленно объявить санитарную тревогу и приступить к углубленному изучению вопроса в свете выявленных фактов. Но для бюрократической машины они ничего не значат. А тем временем болезнь набирает обороты!
Молодая женщина остановилась у окна. Но этим вечером даже вид прекрасных холмов Холируд-парка не мог ее успокоить. Дженни оглянулась на Скотта. До ее сегодняшнего звонка Скотт думал, что из них двоих он взвинчен намного сильнее, но, услышав ее голос по телефону, он мгновенно успокоился.