— На данный момент — ни единой. В случаях, которые мне доводилось изучать, пациенты, хотя порой и проявляли жестокость, не демонстрировали такого экстремального поведения. Те больные были намного старше и находились в специализированных учреждениях, тогда как здесь все пострадавшие скорее молоды, и эскалацию насилия ничто не сдерживало. Либо что-то спровоцировало их агрессию, и включилась цепная реакция, либо произошло какое-то событие, на которое выжившие реагируют паникой. Исследования подтверждают, что даже у спокойных людей, когда они теряют ориентиры или разум, может развиться крайне агрессивное поведение.
— Вы думаете, это наш случай?
— Я только прикидываю варианты. Анализы помогут составить более четкую картину. По крайней мере я на это надеюсь.
Холд улыбнулся невеселой улыбкой и указал на бараки.
— Я думаю, генерал хотел бы поскорее закончить экспертизу и убраться отсюда, — сказал он.
— Вы правы. Пойдемте взглянем на ту молодую австралийку.
14
Айлин сидела, сжавшись в комок, и беспрестанно бросала вокруг себя испуганные взгляды.
— Зачем вы поместили ее в эту темную крысиную нору? — спросил Кинросс у генерала.
— По-другому было никак. Стоит включить свет, как она начинает кричать. Она никому не позволяет дотронуться до себя. Только нашей криминалистке удалось дать ей попить, но эта женщина вчера отбыла. С тех пор девушка никого не подпускает к себе. Можно подумать, что она боится мужчин.
Кинросс осторожно подошел к больной.
— Все в порядке, мисс, — негромко сказал он. — Вас зовут Айлин, верно? Я врач. Я здесь, чтобы помочь вам.
Услышав родной язык, Айлин, казалось, слегка оживилась. Она украдкой взглянула на Кинросса, но тут же отвернулась.
— Скоро вы отправитесь домой, но сначала мне нужно вас осмотреть. Вы позволите?
Девушка еще больше съежилась. Кинросс начал водить рукой перед ее глазами, как он уже делал с напавшим на него мужчиной, после чего дотронулся до плеча Айлин. Затем снова стал водить рукой. Когда он потянулся, чтобы опять коснуться ее, Айлин, угадав его намерение, оттолкнула его.
Скотт улыбнулся.
— Очень хорошо, — сказал он. — Ваша реакция — это отличный признак. Похоже, вы единственная, кто по-настоящему уцелел в разыгравшейся здесь трагедии. Это вы включили сигнал тревоги?
Девушка закрыла глаза и со стоном закрыла лицо руками.
— Мы имеем дело с классическим посттравматическим стрессовым расстройством, — обратился Кинросс к генералу. — Этой молодой женщине нужен покой. Здесь мы ничем не можем ей помочь. Чтобы восстановиться, ей нужна безопасная обстановка, окружение близких людей и время.
Доктор поднялся.
— Учитывая ее состояние, полагаю, что она не сама пришла к вам…
— Она пряталась в шахте. Мои люди услышали, как она плачет. Им потребовалось больше часа, чтобы определить ее местонахождение. Она неподвижно сидела возле человека, убитого киркой. Его тело в мешке номер семнадцать. Не самое приятное зрелище.
— Можно взглянуть на место, где пряталась эта девушка?
— Конечно, почему нет… Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией.
Увлекшись разговором с одним из горных инженеров, Скотт пропустил момент, когда ржавая кабина лифта пришла в движение. Лишь спустя несколько долгих минут после начала спуска он вдруг осознал, насколько глубоко они находятся. Наступило напряженное молчание. Скрип механизмов эхом отдавался в бесконечной шахте.
— Вы спрашиваете себя, что произойдет, если кабели оборвутся или если что-то случится на дне? — спросил инженер.
— Я еще не дошел до этого, — без ложного стыда ответил Кинросс, — но вы сэкономили мне время. Теперь я на грани паники.
— Не беспокойтесь. Эти вопросы возникают у всех. Просто есть те, у кого хватает смелости признаться, и есть остальные.
Когда кабина внезапно остановилась, доктор вздрогнул.
— Последний этаж, на выход!
Инженер повел Кинросса и Холда по подземному лабиринту. Скотту никак не удавалось сориентироваться среди неотличимых галерей. Одни и те же земляные стены, те же провода, идущие от фонаря к фонарю, а на развилках — ветхие указатели с обозначениями, загадочными для непосвященных. Ватная тишина, нарушаемая лишь глухим звуком шагов, давила на барабанные перепонки. Возле одного из проемов гид остановился.
— Здесь, в самом конце этого туннеля поисковики нашли девушку.
В глубине туннеля стоял мрак. Невозможно было определить, насколько далеко он тянется, сворачивает ли где-нибудь или заканчивается тупиком. Внутри стоял запах разложения и экскрементов.
— Почему в здесь нет освещения? — спросил доктор.
— Туннель проложен недавно, и этот участок еще не полностью оборудован. Здесь собирались испытывать новое оборудование по обнаружению металла при помощи волн. Если вы не против, я подожду вас у входа…
Инженер поспешно закрыл нос платком. Кинросс все понял. Они с Холдом включили фонари и вошли в проем. Лучи высветили грубые стены и пол, усеянный кусками породы.
— Представляете, что ей пришлось пережить? — сказал Скотт; звук его голоса сразу утонул в вязкой тишине. — Наверное, за ней гнались, она была напугана. Она бежала, пока не уперлась в этот тупик.
— Я не думаю, доктор, что она оказалась здесь случайно. Будь я на ее месте, я тоже искал бы, где спрятаться. Она могла бы бежать и дальше, но она искала темный угол, чтобы затаиться.