— Если ты голодна, я могу попросить Эдну приготовить тебе что-нибудь, — сказал мистер Гринхолм.
— Нет, нет, не стоит. Не хочется злоупотреблять любезностью нашей милой соседки.
Мэри опять попыталась сесть в постели. Мистер Гринхолм помог ей, подложив под спину подушки.
— Я не знаю, что у меня, — вновь заговорила она, разглаживая руками покрывало. — Должно быть, бронхит. На днях приходите к нам ужинать, прошу вас! Наша квартирка маленькая, но мы как-нибудь поместимся. Уильям рассказал мне, как он вас ценит, а он так говорит далеко не про каждого из своей лаборатории.
Она засмеялась.
— В прошлый понедельник мы отмечала назначение Уильяма на новую должность, и нас здесь собралось больше двадцати человек. Сначала мы осторожничали, говорили тихо и ходили на цыпочках, а потом, как это обычно бывает, разговоры оживились, заиграла музыка… Но соседи даже не пожаловались. Как это было хорошо! Я купила маленькие французские пирожные в новом магазине «Марроуз» на Дандас-стрит. Какие они были вкусные!
Гринхолм погладил жену по руке. Скотт, которому в клинике часто приходилось наблюдать подобные сцены, давно привык к ним. Он научился изображать вовлеченность, слушая речи пациентов, в то время как его мозг работал на всех оборотах, анализируя и подбирая диагноз. Дженни редко приходилось иметь дело с больными, и с явным бредом столкнулась впервые. Она была потрясена.
Мэри продолжала говорить, теряясь в закоулках своих воспоминаний, заново переживая давно минувшие события, уже без всякой логики. Остальные слушали молча.
Гринхолм пожал руку жене и посмотрел на Скотта и Дженни. Крепкий мужчина, он выглядел сейчас совсем разбитым. Взглядом, полным надежды и невыразимой грусти, он молил о помощи. Что угодно, только не бездействие. Оба ученых поняли эту беззвучную просьбу, с которой он обратился к ним из самой глубины своей души.
20
Когда вертолет превратился в темную точку, с ревом исчезавшую в ночи, Скотт включил свой мобильный телефон. Дрожа от ветра на больничной парковке, Дженни подняла воротник. Она подумала о Гринхолме и о том ужасном обратном отсчете, который ему предстоит.
— У тебя очень усталый вид, — сказал Кинросс. — Пойдем, я тебя провожу.
Пока они шли к зданию больницы, Скотт проверил свою голосовую почту.
«У вас два сообщения. Сообщение 1: сегодня, 20:50».
«Доктор Скотт, это Роберт Фалсинг. Мне нужно срочно поговорить с вами. Это не по поводу контракта с „Нютемусом“. Все гораздо серьезнее. Вы и ваша коллега в опасности. Перезвоните мне».
Скотт остановился.
«Сообщение 2: сегодня, 21:17». На этот раз Скотт услышал только звук дыхания, после чего звонок прервался. Он повернулся к Дженни. Его тревога не укрылась от девушки.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Проверь свой мобильный. Наверняка представитель «Нютемуса» и тебе оставил сообщение. Он хочет с нами увидеться, говорит, что нам грозит опасность…
— Да он что угодно скажет, лишь бы убедить нас подписать контракт.
— Может и так, но у него был голос по-настоящему испуганного человека. Попробую перезвонить ему.
Фалсинг ответил после первого гудка.
— Это доктор Кинросс, я только что получил…
— Слава Богу! Я жду вашего звонка уже несколько часов. Они охотятся за мной. Не сомневаюсь, что сейчас они пытаются меня локализовать.
— Кто?..
— Давайте встретимся в «Последней капле», это паб на Грассмаркете. Я буду там через пять минут. Не теряйте времени, речь идет о наших жизнях. И не звоните мне больше по этому номеру, он засвечен. Увидимся в «Последней капле», договорились? До встречи.
Фалсинг отключился.
Сообщение, записанное на автоответчике Дженни, почти в точности повторяло сообщение Скотта.
— Ты прав, — сказала она. — Похоже, он не шутит. Что он тебе сказал?
— Назначил встречу в пабе «Последняя капля». Ты знаешь такой?
Несколько секунд молчания, затем Дженни медленно проговорила:
— Это рядом с замком. Один из тех пабов, которые открыты допоздна. Эйден любил бывать там.
21
Роберт Фалсинг дрожал от холода и страха. Он наконец решился выбраться из расщелины в скале, в которой просидел несколько часов, и теперь пробирался вдоль южной стены Эдинбургского замка, освещаемой ярким светом прожекторов. Фалсинг достал телефонную трубку и с бранью изо всех сил швырнул ее в сторону скал, словно надеясь выместить на ней накопившийся стресс. Телефон с глухим стуком разбился. У него было достаточно времени на размышления, пока он ждал звонка от Кинросса, и он принял решение. Завтра он уволится из компании и расскажет обо всем прессе. От этой мысли ему стало легче. Роберт сделал глубокий вдох. Довольно лжи и лицемерия. Сегодня вечером он перешел на другую сторону. Во-первых, он больше не будет представителем одной из крупнейших в мире фармацевтических компаний. Во-вторых, он не удовольствуется тем, чтобы слегка пнуть муравейник. Он разрушит его до основания.
Фалсинг принялся спускаться по насыпи к расположенной внизу площади. Кожаные подошвы его элегантных ботинок оказались плохо приспособлены к скользкой земле и каменистым откосам. Хватаясь за уступы, он неуклюже сделал несколько шагов, как вдруг его нога поехала вниз. Отяжелевший от многочасового ожидания в ледяной ночи, Фалсинг споткнулся и едва не упал. Он снова выругался. Его руки и одежда были в грязи. С того места, где он находился, Роберт мог видеть лишь небольшой участок площади Грассмаркет, но зато он отчетливо различал голоса и даже отдельные фигуры людей. Стоит ему оказаться там, среди веселящейся толпы, и он будет спасен. После, чего бы это ни стоило, он не пойдет на компромисс. Фалсинг категорически не желал иметь на своей совести еще одно грязное дело.