Они обогнули лесистый мыс, за которым открылась широкая котловина, окруженная скалами.
— Мы все еще во владениях мистера Брестлоу? — спросила девушка.
— Чтобы покинуть их, нам пришлось бы проехать больше двадцати километров. Поместье занимает территорию в тысячи гектаров. Мистер Брестлоу любит уединение. Свои угодья он превратил в природный заповедник.
— Какой удивительный человек…
— Да, во многих отношениях.
— А он сам катается на санях?
— Нет, не думаю. По крайней мере, я никогда не имел чести возить его. На упряжках обычно катаются его гости.
— Он часто принимает гостей?
— Как сказать. Вот пару недель назад к нему приезжал какой-то русский.
Впереди на склоне скалы взору Дженни предстал огромный ледяной водопад. Застывшие потоки воды сверкали на солнце.
— Изумительно! — выдохнула она.
— Сейчас мы проедем под ним. С апреля по октябрь горные реки стекаются сюда и падают с трехсотметрового обрыва, питая озеро. А когда наступает таяние, ледяные колонны начинают рушиться одна за другой и исчезают за несколько дней. Грохот стоит на километры вокруг.
Упряжка описала петлю и по краю замерзшего озера устремилась к водопаду. Не останавливаясь, собаки влетели в ледяную арку и помчались по великолепному голубому туннелю. Тысячи водяных струек, обратившихся в кристаллы, ждали весны, чтобы продолжить свой бег. Дженни была очарована. Под ледяными сводами свет казался неземным. Эхо усиливало лай собак. Когда сани вынырнули по ту сторону туннеля, Дженни испытала чувство, будто попала в другой мир. Она выросла в Шотландии, где природа проявляет себя с размахом, но не в таких масштабах. Все здесь было как у нее на родине — только больше. Дженни плотнее закуталась в покрывало и постаралась не думать ни о чем, кроме этого ощущения счастья.
46
— Десмонд?
— Да, сэр?
— Как вы считаете, если взять всю историю человечества, чего не следовало бы изобретать, чтобы наша цивилизация не оказалась там, где она оказалась?
— Боюсь, я не совсем понял ваш вопрос, сэр.
— Представьте себе, что вы, зная путь развития человеческого общества, получили бы возможность попасть в прошлое и помешать людям изобрести что-то. Что бы это было? Что бы вы вычеркнули из истории?
— Интересный вопрос, сэр. И никаких ограничений?
— Нет; от освоения огня до нанотехнологий. Выбирайте.
— Думаю, я выбрал бы то, что наносит наибольший вред.
— Так-так, Десмонд. Я сам пришел к такому же выводу. Но вот дальше все становится сложнее.
— Я полагаю, что в этом отношении атомная энергия вне конкуренции.
— Уверен, вы не единственный, кто так считает. Однако видимость, даже самая выразительная, часто бывает обманчивой. Подумайте, ведь бомбардировки Хиросимы и Нагасаки внушили всему миру страх ввязаться в третью мировую войну. Жертвы этих чудовищных актов парадоксальным образом спасли миллионы других людей. Зато напротив, такое безобидное изобретение, как колесо, стоило жизни миллиардам. Если бы у нас не было колеса, мы бы менее активно захватывали новые земли, меньше перемещались бы и не так быстро развивались. Мы бы меньше вторгались на чужие территории. Без колеса не было бы дорожных происшествий, не было бы отравляющей окружающую среду автомобильной промышленности…
— В самом деле, если взглянуть под таким углом…
— Учитывать следует не очевидные последствия изобретений, Десмонд, а их влияние на глобальную историю.
— Не будет ли нескромным с моей стороны спросить вас, сэр, какое изобретение изъяли бы вы?
— У меня пока нет однозначного ответа. Выбирая, на чем остановиться, я оцениваю не только само изобретение и его последствия, но и то, для каких целей человечество его использует. И здесь неизбежно встает вопрос: что люди делают с тем, что они создают? Вы можете преподнести им самое невероятное открытие, и они непременно превратят его в оружие, средство порабощения и инструмент господства. Это ужасно. Создается впечатление, что идеал современного человека — пить алкоголь и смотреть телевизор, оживляясь только в сезоны распродаж. А если он при этом нежится на солнце в обнимку с телефоном и сплетнями, он на вершине блаженства.
— Полагаю, вы чересчур суровы к людям, сэр.
— Да, вы правы, Десмонд. Не все таковы. Ведь две трети человечества умирают от голода и только мечтают о той примитивной жизни, которую ведет оставшаяся праздная треть. Вот к чему мы пришли: великое множество чудесных инструментов поставлены на службу самым базовым инстинктам. За примерами далеко ходить не надо, достаточно просто оглядеться. Чисто фактический анализ образа жизни наших собратьев скажет нам о том, что информационные технологии они используют в основном для поиска бесплатных порнофильмов, атом — как оружие, медицину — в качестве средства для увеличения груди, а генетику — в целях получения наибольшей прибыли от сельского хозяйства. И я давно задаюсь вопросом, насколько разумно было дарить людям все эти изобретения.
— Позвольте заметить, сэр, что они сами до них дошли…
— Это правда. Но люди — как дети, которые повсюду суют свой нос. Иногда они обнаруживают вещи, которые им не стоило бы знать для их же блага. Но их постоянно что-то подталкивает, и они тратят массу энергии на удовлетворение своих порывов. Они никогда не задумываются. Если отнять у них самые опасные изобретения, мир наверняка был бы лучше.