Выбрать главу

— Вы спите? — шепотом спросил его Томас.

— Разве я могу спать?

— Вы переживаете из-за Дженни?

— Я схожу с ума из-за нее и злюсь на себя. Я не должен был отпускать ее одну.

— Вы не могли знать…

— Не мог знать, что она подвергнется опасности, да. Но я должен был знать, чем она является для меня. Ведь мы никогда прежде не расставались.

— Похоже, вы очень ее любите.

Скотт открыл глаза и повернулся к Томасу.

— Не сочтите это исповедью…

— Я не рукоположен исповедовать.

— Мне понадобилось испытать этот страх, чтобы понять. Знаете, когда я думаю о Дженни, то в первую очередь на ум мне приходит не работа. При мысли о Дженни я вспоминаю ее энергию, ее упрямое желание сделать все как можно лучше, и ее взрывы негодования тоже. Я даже не могу сказать, имелась ли у нас граница между профессиональным и личным.

— Сын мой, прочти один раз «Отче наш» и три раза «Аве Мария», и Бог тебя простит. Между вами и Дженни что-то было?

— А задавать личные вопросы вы рукоположены? — усмехнулся Скотт. — Нет, между нами ничего не было. Когда мы познакомились, у каждого из нас была пара. Даже потом, когда мы оба расстались со своими партнерами, друг с другом мы продолжали вести себя по-прежнему, не задумываясь, почему. По крайней мере, если говорить за себя, я — не задумывался.

Холд поднялся со своего места и направился к ним. Усевшись на корточки между их креслами, он заявил:

— Послушайте меня оба. Я высоко ценю вашу решительность и вашу смелость, но я не уверен, что предстоящая акция — это ваше. Я думаю, что вам благоразумнее будет остаться с теми, кто встретит нас по прилету в Оттаву. Так будет правильнее.

Томас весь сжался, а Скотт твердо сказал:

— Об этом и речи быть не может, Дэвид. Вы не знаете Дженни. Если я только попробую уклониться от спасательной операции, она мне потом просто жизни не даст.

— Доктор, я серьезно.

— Я тоже. И потом, мы с вами уже повеселились в Сибири, помните? Кругом мертвецы, меня чуть не стошнило в вертолете, а затем — в шахтовом лифте. А помните того типа, который хотел меня задушить и которого вы сломали пополам, как какой-нибудь шортбред? То было наше первое задание, приятель.

Томас ошеломленно слушал.

— Хватит, доктор. Я не шучу.

— А я шучу, как делаю всегда, когда мне страшно. И я не сомневаюсь, что отправившись с вами, я отмочу самую лучшую шутку в моей жизни. Не пытайтесь меня переубедить. Я иду. Я полагаю, что вы пойдете впереди, но мое место — рядом с вами.

Холд вздохнул и повернулся к Томасу.

— Вы не обязаны делать ту же глупость…

В глазах молодого иезуита мелькнула искра.

— Я пригрозил отцу настоятелю, что сложу с себя обеты, если он запретит мне идти. Вы думаете, что вы сможете меня уговорить?

— По крайней мере, смогу нагнать на вас страху.

— Мистер Холд, мы здесь по разным причинам, но всё это хорошие причины. К тому же, мне тоже хочется затошнить всю округу, как доктор, а в братстве иезуитов мне вряд ли представится такой шанс.

Смирившись, Холд поднялся.

— Когда мы окажемся на месте, вам будет не до шуток. Постарайтесь поспать. Нам лететь еще четыре часа, и сразу по прибытии мы отправляемся. Постарайтесь выучить наизусть план местности; чем лучше мы его будем знать, тем вернее не заблудимся.

— Договорились, — сказал Скотт, доставая из папки связку листов.

Холд повернулся, чтобы уйти.

— Сэр? — остановил его Шенкель.

— Да, Томас?

— Это правда, что вы ломаете людей, как печенье? Не хотите ли поговорить об этом, сын мой?

77

— Как вы себя чувствуете?

— Старым, — ответил Брестлоу. — Время — это тот союзник, который рано или поздно предает.

— Я пытался вас предупредить.

— Мои самые блестящие победы я одерживал как раз тогда, когда все вокруг предрекали мне неминуемое поражение. Она что-нибудь ела?

— Ничего со вчерашнего вечера. Охранники слышали, как она плакала ночью.

— Никогда не знаешь, во что выльются женские слезы, Десмонд. Женщина может как возненавидеть, так и полюбить того, кто заставил ее плакать. По-прежнему никаких следов доктора?

— На его поиски брошено двадцать три человека, все очень опытные. Но пока результатов нет.

— Вы проверили всех его близких знакомых, у которых он мог бы спрятаться?

— Его прежние студенты, бывшая жена… Мы изучили все возможные зацепки.

— А есть вероятность, что он облегчил нам работу и покончил с собой?

— Боюсь, на это мало надежды. Тем более что мистер Гринхолм тоже исчез.

— Этот старый шотландец? Да, досадно. А нет ли у доктора родственников, на которых можно надавить, чтобы заставить его выйти из норы?

— Только мать, которая живет во Франции. Оперативная группа рассматривала возможность ее похищения, но у нас даже нет уверенности, что доктор Кинросс быстро об этом узнает. Если судить по записям их телефонных разговоров, они очень мало общаются.

— Из-за таких мелочей мы теряем драгоценное время! — взорвался Брестлоу, яростно сжимая кулаки.

— Как вы намерены поступить с девушкой, сэр?

— Дать ей выплакаться и посмотреть, куда этот поток нас принесет.

— Если она сменит гнев на милость, вы доверитесь ей?

— Почему нет? Принимая во внимание мой возраст, вряд ли мне еще выпадет такая возможность, и хотя я очень ценю ваше общество, я не хотел бы закончить свои дни одному.