Том вылетел из аэропорта Эвансвилла в августе 1965-го года. Я много плакала. Мы писали друг другу каждый день, и у нас с Карен вошло в привычку каждый день ходить к почтовому ящику, чтобы отправить письмо папочке. Родители Тома оставались в Монровии, Либерия, поэтому я их не видела. В октябре у меня случился выкидыш.
Телеграмма пришла в воскресенье вечером, 14-го ноября. Том погиб. Я должна была всё устроить. Я никогда раньше даже не бывала на похоронах. Друзьям негде было собраться, кроме нашей комнаты в мотеле. Пришли все наши друзья по армии. Все получили приказы во Вьетнам. В стороне стояла борцовская команда, которую Том тренировал в нашу бытность в Вашингтоне. Он так много для них значил.
Хотелось умереть самой, но я осталась жить ради Карен. Думаю, она спасла мне жизнь. Я начала преподавать, как только вернулась из Вашингтона. Мне прописали транквилизаторы. Тогда никто не ведал о консультациях психотерапевта; просто не было такого метода. Когда вернули вещи Тома, я их выбросила. Таким образом, думала я, они не напомнят мне о нём. Не вышло.
Я так долго молчала. И улыбалась. Боль была неописуема. Годами я хранила её внутри. Двадцать лет спустя я прошла лечение. С его помощью я, наконец, смогла отправить Тома на покой. Теперь я живу с этим в мире. Когда я думаю о Томе, то вижу улыбчивого молодого человека. Я всегда буду скучать по нему".
Карен Мецкер Рудель, двадцати семь лет, замужем, мать двоих дочерей и сына. "Одна пуля из миллиардов, выпущенных во Вьетнаме, изменила мой путь до конца дней моих. Интересно, сколько ещё жизней так же радикально изменились из-за одной пули? Мой отец, Томас Мецкер, погиб, когда мне было 17 месяцев. Я не помню его, хотя видела фотографии, на которых мы с ним вдвоём. Мы похожи друг на друга. Он был кадровым военным, выпускником "Цитадели" 1961-го года. Я провела большую часть своей жизни, спрашивая: "Зачем?" Зачем он поехал во Вьетнам, зная, что может не вернуться? Зачем должен был умереть? Зачем кто-то предположил, что он заслужил этого за то, что был во Вьетнаме? Зачем это должна была быть я?
Мама снова вышла замуж, когда мне исполнилось четыре года. Майкл Маккрэй работал адвокатом, был разведён и имел двоих детей от предыдущего брака. Он усыновил меня, поэтому моё имя Карен Доранн Мецкер осталось в прошлом, а я стала Карен Мецкер Маккрэй. Незадолго до моего пятого дня рождения родился младший сводный брат, а год спустя — сводная сестра.
После их вливания в нашу семью я часто чувствовала себя лишней. Наверное, то, как я справлялась с этим, было не лучше и не хуже, чем у других детей. В конце концов, кто меня этому учил? Я стала стремиться к совершенству. Отчаянно хотела приспособиться, но не понимала, как это сделать — ни дома, ни в школе.
Мой отец не обсуждался. Я не знала никого, кто потерял бы на Войне родственника и ещё в раннем возрасте не догадался, что такая тема для разговора неприемлема. Я часто спускалась в наш подвал и разбирала чемодан, хранивший оставшиеся от отца вещи. По какой-то причине после его смерти мама выбросила почти всё, что ему принадлежало. Я хорошо помню запах плесени от треугольного флага, которым укрывали его гроб на похоронах на Арлингтонском кладбище; помню альбом, полный писем с соболезнованиями от множества мелких чиновников; старого белого плюшевого мишку с музыкой, которого родители купили мне, когда я была малышкой; пригоршню медалей, включая "Пурпурное сердце", и стопку фотографий, которые — по моему разумению — изображали моего отца. Однажды я нашла открытку, которую мама подарила от меня папе в его первый День отца. Я не помню изображение на открытке, но с обратной стороны было написано: "… потому что я всегда буду папиной маленькой девочкой". Я обливалась слезами, доходя до дна чемодана. В поисках семьи я вышла замуж в юном, по сегодняшним меркам, возрасте. Благом, что из этого вышло, стали мои дети: Элисон Элизабет, родившаяся 1-го марта 1988-го, Эбигейл Кэтрин, родившаяся 11-го октября 1989-го, и Томас Александер, родившийся 1-го марта 1992-го года. Как всегда хотела, я назвала сына в честь отца.
Осенью 1990-го года произошла удивительная цепочка событий. В статье в "Ю-Эс Ньюс энд Уорлд Рипорт" описывалась смерть моего отца во Вьетнаме. В ней рассказывалось, как отец был ранен и ждал эвакуации, как вышел из вертолёта, чтобы помочь погрузить туда гораздо более тяжело раненного товарища, капитана Рэя Лефевра, и при этом получил смертельное ранение. Мама написала письмо автору статьи, и тот свёл ее с Хэлом Муром. Было несколько длинных телефонных разговоров и письмо Рэю Лефевру с просьбой приехать на встречу ветеранов Йа-Дранга, посвящённую 25-ой годовщине битвы. Я так волновалась и нервничала, что встречусь с людьми, сражавшимися вместе с отцом. Я ожидала встретить группу мачо, бьющих себя кулаками в грудь, выступающих за войну, за убийства и за всё тому подобное, о чём наслышалась за все эти годы.