Бек, опустившись на колени, перевязал раненого офицера и позвал санитара. Он добавляет: "Я оста-вался с ним не больше минуты. Я поднял его М-16 и попытался выстрелить, но она оказалась неисправна. Я взял его пистолет и выстрелил по джунглям, в сторону врага. Где-то вдоль цепочки я взял у мёртвого парня гранатомёт М-79 и попробовал выстрелить, но и он оказался бесполезен. Я сделал ещё несколько выстрелов из "сорок пятогого" по джунглям. Вражеская стрельба набирала обороты.
Именно тогда я услышал крик Лэднера: "Бек, Бек, на помощь! Адамса ранило!" Я помчался назад. Расс лежал на спине и глядел на меня, М-60 валялся на боку. Вся его головы с одной сторона была изуродо-вана. Он пытался говорить со мной, но ничего не выходило. Враги знали, что они попали в него, и приблизились к нам уже на тридцать ярдов прямо и справа по фронту. Не мешкая, я поправил М-60 и начал стрелять. Всякий раз, когда я давал очередь, Адамс морщился. Он лежал прямо возле пулемёта, поэтому я старался стрелять не так часто. Кроме того, патронов оставалось мало, а перестрелке не видно было конца.
Внезапно М-60 заклинило. Нас атаковали, и я видел врага уже в двадцати пяти ярдах от себя. Удивительно, как быстро в такой ситуации думаешь и действуешь. Лёжа ничком, я открыл крышку приёмника, перевернул пулемёт и ударил им о землю. Удар вышиб патроны. Грязь с земли попала в патронную ленту, когда Адамса ранили. Я поставил пулемет как положено, вставил ленту назад, захлопнул крышку приёмника и снова начал стрелять. Казалось, прошла целая жизнь, на самом деле не более пяти или десяти секунд.
Огонь противника ослаб. Каска Адамса лежала передо мной. Увидев в ней пулевое отверстие, я протянул руку и перевернул её. Мне показалось, что весь его мозг вывалился передо мной на землю. Я пришёл в ужас! Я снова и снова звал санитара и пытался сказать Адамсу, что это ничего, что с ним всё будет в порядке. Я говорил ему, что вертушки скоро его вытащат. Я взял его пистолет; теперь у меня их было три. Я помню, что Адамс лежал там полчаса, не меньше. Лэднер и Ривера вели огонь, и я видел, что впереди и справа движения стало больше. Я снова повёл огонь. Один раз я даже вскочил и плащ-палаткой сбил движущееся к нам по подлеску пламя пожара".
Билл Бек, мучимый жаждой, измотанный и потрясённый ужасной раной товарища, теперь услышал крики с другой пулемётной позиции. Он говорит: "Лэднер кричал мне со страхом в голосе: "Родригес ранен! Помогите! Его кишки на земле!" Пришёл Док Нейл, замотал голову Адамса и под моим прикрытием потащил его в тыл. Затем Док вернулся за Родригесом, но Лэднер уже сам оттащил его".
Вскоре к Беку снова присоединились специалист Терон Лэднер и подносчик боеприпасов Лэднера, рядовой 1-го класса Эдвард Ф. Догерти, последние бойцы двух пулемётных расчётов. Они находились на расстоянии пятнадцати ярдов друг от друга, и каждый размеренно обстреливал идущего на сближение противника. Кто-то принёс боекомплект для пулемётов. Бек рассказывает: "Это наполнило меня счастьем. Слева от меня долго никого не было. Мне там было чертовски одиноко, пока с тыла слева ко мне не подобрался капитан и не приказал "стоять на месте. Ты теперь в такой-то роте!" Никогда этого не забуду. Не помню, о какой роте он говорил; чёрт возьми, всякая рота хороша. Я не знаю, что, мать его, происходит. Я там один, сам по себе. Я всего лишь двадцатилетний паренёк. Я не понимаю, что за хрень творится. Я всегда следовал за Расселом Адамсом; я его заряжающий, иду туда, куда идёт он. Вот как я туда попал".
Тем капитаном был Джон Херрен из роты "браво". Боб Эдвардс и бойцы его роты "чарли" оставались слева от Бека, но не в прямом соприкосновении. Бек, Лэднер, Догерти и, пока не получили ранения, Рассел Адамс и Родригес Ривера, — все призывники, ни одного с боевым опытом, — подвергались основательному и сокрушительному испытанию. Рассел Адамс каким-то образом выжил после травматической раны головы, из-за которой частично стал калекой. Он вспоминает, как летели куски коры и щепки, когда струи вражеского огня кромсали дерево по соседству с его пулемётом. "Следующей очередью сразило меня".
Бек помнит, как во время всего того ужаса страх охватил его: "Пока Док Нэйл был со мной, хлопоча над Расселом, страх, настоящий страх охватил меня. Страх, которого я никогда не ведал раньше. Страх при-ходит, и как только ты его признаёшь и принимаешь, уходит так же быстро, как пришёл, и ты больше о нём не думаешь. Просто делаешь то, что должен, но ты познаёшь настоящий смысл страха, смысл жизни и смерти. Следующие два часа я оставался один на том пулемёте и вёл огонь по врагу. Враг стрелял в меня, и пули грызли землю рядом со мной и щёлкали над головой. Он шёл на меня в атаку, и я отстреливался длинными очередями так скоро, как только мог. Мой М-60 варил как положено. Меня до зарезу припёрло оправиться и отлить, и тогда, лёжа на боку, я стянул штаны и сделал это на бок, всё время оставаясь под обстрелом".