Мы подлетели к горящему A-IE. Я сказал: "Теперь налево! Жми 80 узлов и держись деревьев". Поворот Ли был точным. Затем защёлкало "поп-поп-поп": прямо рядом с нами — яркие вспышки пролетающих зелёных трассёров. "Теперь вправо, Ли, вправо! Ищи [сигнальное] полотнище!" Я увидел его внизу прямо по курсу. Вот так. Теперь вниз. Ли осадил как раз вовремя и спустился к земле точно над бойцом с полотнищем. Я выглянул наружу и увидел, что наши бойцы лежат ничком, обнимая землю. Мы с Ли сидели в креслах примерно в шести футах над землёй. Мой экипаж быстро сбрасывал боеприпасы. Летели ящики. Я же смотрел перед собой. Впереди по курсу смутно вырисовывался Тьыпонг. В любой секунду я ожидал свинцовой очереди. Все краски словно покинули моё зрение; казалось, разгрузка растянулась буквально на часы. Страх творит странные вещи.
Мой командир экипажа крикнул: "Всё, теперь давай валить отсюда к чертям!" Затем Мур вышел на связь: "Можете взять раненых и пару пленных?" Я ответил, что можем. Их посадили на борт, Ли потянул штурвал, и мы, начав поступательный подъём, полетели, направляясь на север, так низко, что цепляли ветки деревьев. Секунду спустя я оглянулся проверить, следует ли за мной Даллас Харпер. Не веря глазам, я увидел, как белый дым вырывается из вентиляционных отверстий его двигателя, которых обычно не видно. Я заорал: "Сажай машину, ты горишь". Харпер отреагировал мгновенно. Он ещё не покинул зону высадки, поэтому упал на поляну в пределах периметра Мура. Ли тут же пошёл на нисходящий разворот и плюхнулся рядом с искалеченной птицей Харпера. Запросил Мур: "Каковы ваши намерения?" Я ответил: "Я вернулся высадить пленных, забрать сбитый экипаж и ваших дополнительных раненых. Конец связи". Мур принял".
Даллас Харпер, экипаж и раненые из его дымящегося "Хьюи" теперь загружались на борт птицы Пола Винкеля. Рассказывает Винкель: "Я заметил, как один раненый, хромая и спотыкаясь, удирал к деревьям. Я видел, что у него вся спина — от шеи до пояса — промокла от красной, красной крови. Я крикнул бортстрелку: "Там человек! Вон тот раненый! Пусть кого-нибудь вернёт сюда его задницу. Мы не уйдем, пока не соберём всех, кого отсюда забирали. Давай за ним!" Два члена экипажа помчались вдогонку. Щелчки "поп-поп" продолжались. Ли, готовый ко взлёту, держал машину под парами.
Мы взяли на борт 15 или 16 человек. Я надеялся, что мы сожгли достаточно топлива, чтоб получилось подняться. Ли потянул штурвал на себя, и "Хьюи" взлетел; датчики на приборной панели слегка качнулись — и успокоились. Второй аппарат чадил слева от нас. Позже наш специалист по техобслуживанию говорил, что гидравлика и маслопроводы того вертолёта были так повреждены, что лети он ещё пять минут, двигатель бы заклинило и он рухнул бы в джунгли на скорости в 120 узлов. Мы бы потеряли и храбрый экипаж из четырёх человек, и семь раненых Мура, и пассажира, пехотного капитана. Кем, чёрт побери, был тот парень? Четверть века спустя я узнал, что он был капитаном Гордоном П. Розански, офицером службы снабжения батальона, который весь день мотался на "Экс-Рэй" и обратно, помогая разгружать боеприпасы и загружать раненых.
Наш "Хьюи" чиркнул по веткам и направился на север, подальше от опасности. Я закурил сигарету и налево, через плечо, увидел залитого кровью солдатика, положившего голову на колени другого парня. Я передал сигарету назад, зажёг вторую и сунул её в рот окровавленному солдату. Солдат с окровавленной спиной посмотрел мне в глаза и сказал такое горячее "спасибо", какого я никогда больше не получал. Ветровое стекло то и дело покрывалось кляксами крови, которые швырял ветер, свистящий в открытых проёмах. Примерно через 30 минут мы связались с командно-диспетчерским пунктом в Плейку: "На подлёте "Ориндж-1", на борту семь раненых. Срочно нужна помощь". Я просил передать медслужбе, что сегодня будет ещё много вертолётов, потому что раненых, наверное, уже человек сто. Немедленно запросите дополнительное медобеспечение. У нас там идёт страшный бой. Как слышите?
Мы приземлились, выгрузили раненых и, не выключая двигатель, заправились. Харпер со своим вторым пилотом умчались искать другой вертолёт. Мы уже изготовились перед взлётом, как Ли сказал: "Раз уж мы возвращаемся, может, прихватим ещё боеприпасов?" Я ответил: "Понял тебя, зависни-ка вон там, где у батальона сложены припасы". Мы сели посреди оружейного склада, и наш экипаж погрузил ящики в машину. С криками примчался какой-то капитан: "Вы не можете так поступить. Это принадлежит 3-ей бригаде и должно быть учтено на бумаге". У меня не было времени объясняться с крикуном, я просто сказал: "Ли, вытаскивай нас отсюда нахрен". Мы оставили капитана метать громы и молнии в облаке красной пыли".