Написать о Коле Майорове — значит поверить в то, что
свершилось, и навсегда проститься с ним. Может, потому до сих
пор и не было о нѐм печатного слова.
А я вижу, как, постепенно скрываясь в полумраке, затихает
наш школьный зал. Не знаю почему, но так делали всегда —
выключали «лишний свет», когда начинался литературный
вечер. Может, чтоб меньше стеснялись наши поэты. Страшно
было выходить перед товарищами со своими стихами. И это
лучше, чем мы, понимала наша добрая учительница русского
языка Вера Михайловна Медведева, всю свою любовь и знания
отдавшая родной школе и нам. Это еѐ заботами и стараниями
долгие годы в 33-й ивановской средней школе выходила лучшая
в городе литературная стенная газета, плодотворно работали
литературно-творческий и драматический кружки.
Не сразу воцарялась тишина, не вдруг кончалась
«торговля»: никто из школьных поэтов — учеников 7–10-х
классов — не хотел выходить первым. Чаще других вечер
приходилось открывать Коле Майорову. Застенчивый, по-
44 Мохова Л. «Поэтам-фронтовикам». [Электронный ресурс]. Сайт
«Стихи.ру». Любовь Мохова. // http://stihi.ru/2012/02/04/7838 (23.02.13).
41
хорошему степенный и угловатый, становился он в дверном
проѐме из класса в зал и, опустив глаза, глуховатым голосом
объявлял название своего нового стихотворения. Среди
школьников, пробующих силы в поэтическом слове, он
пользовался всеобщим уважением: в его поэтическом хозяйстве
уже было свыше десятка тетрадей стихов. Тетради эти, с
любовью оформленные, в красочных обложках, целы до сих
пор, а тогда они ходили по рукам из класса в класс. Их читали и
перечитывали. Обложки к ним делал его одноклассник и друг
Коля Шеберстов, нередко и сам выступавший в качестве поэта
и, насколько мне известно, по сей день, будучи заметным
художником-графиком, пишущий, но почему-то так и не
печатающий своих стихов.
Уже в ту пору стихи Николая Майорова были не похожи на
всѐ то, что читалось на вечерах, публиковалось в стенной газете.
Ни в разговорах, ни тем более в стихах — своих и чужих — он
не переносил общих слов. Строки его всегда отличало раздумье.
Природный ум, постоянная дружба с книгой заметно
выделяли его среди сверстников. На учебные дела, которые,
кстати сказать, всегда шли отличнейшим образом, на жизнь он
смотрел по-взрослому серьѐзно. Это и притягивало к нему
многих, скрепляло крепкой и бескорыстной дружбой.
Писал он много и увлечѐнно. Но поэтом быть не собирался,
считая, что писателем может быть только человек по-
настоящему талантливый, такого ряда, к какому себя не
причислял.
И когда настало время выбирать вуз, пошѐл на
исторический факультет. К истории он всегда относился с
особым интересом и уважением.
Будучи в Москве, он не порывал с родной школой. В
стенной «Литгазете» всѐ так же появлялись его, только уже не
от руки написанные, а три или четыре стиха в газетных
вырезках из университетской многотиражки, литотдел которой
редактировал в ту пору «замечательный парень Виктор
Болховитинов».
42
Это «Часы», «В Михайловском», «Быль военная»,
написанные ещѐ до поступления в университет, летом 1937
года.
Часы
Я не знаю, час который.
Летний день уходит в дым.
Может, нам расстаться скоро,
Может, часик посидим?
Против озера большого
У смеющейся воды
Запоѐм с тобою снова,
Что мы оба молоды.
Не гляди в часы. Не надо.
Я часам твоим не рад.
Ниагарским водопадом
Брызги времени летят.
И подумай — кто осудит?
Прогуляем до росы.
Может, бросим и забудем
Расставанье и часы?
С ветром ночь уже шепталась,
Падал с трав кристалл росы.
Но любовь не умещалась
Ни в слова и ни в часы.
В Михайловском
Смотреть в камин. Следить, как уголь
Стал незаметно потухать.
И слушать, как свирепо вьюга
Стучится в ставни.
И опять
Перебирать слова, как память,
И ставить слово на ребро
И негритянскими губами
Трепать гусиное перо.
Закрыть глаза, чтоб злей и резче
43
Вставали в памяти твоей
Стихи, пирушки, мир и вещи,
Портреты женщин и друзей,
Цветных обоев резкий скос,
Опустошѐнные бутылки,
И прядь ласкаемых волос
Забытой женщины, и ссылки,
И всѐ, чем жизнь ещѐ пестра,
Как жизнь восточного гарема.
…И досидеться до утра
Над недописанной поэмой.
Быль военная
Ночь склонилася над рожью,