— Не-е-ет! — неистова заорал тот, когда все это обрушилось ему на голову холодными комами. — Гермиона!
— Вот тебе! — показала ему язык Грейнджер, расставляя руки в бока.
— Мы этого еще не учили! — запротестовал парень, пытаясь отряхнуть от себя холодные льдинки.
— Еще как учили! — злобно отозвалась она откуда-то со стороны.
Рон поднял голову, пытаясь найти девушку. Помотав в разные стороны, он обернулся назад, где и притаилась Гермиона: она с азартом кинула ему в живот два снежка, при этом изображая серьезное лицо.
— А так? Это мы точно учили, — заговорщически крикнула она и побежала по дороге вниз, так как Уизли принялся лететь за ней, закидывая снегом.
— Хва-атит! — просила она, чувствуя, как вода сбегает по голой спине под курткой. — Рон! Аха-ха-ха! Перестань!
Минут тридцать они резвились, как дети. И девушка сама не понимала, насколько ей этого не хватало: дурачиться, смеяться настоящим смехом и не думать ни о чем, кроме как залепить еще один снежок в Рона, который был таким же довольным.
— По-пора, — пробормотала Гермиона, когда еще порция снега обрушилась на нее. — Надо занести письмо.
Уизли обиженно расцепил пальцы, из которых полилась растаявшая вода, и смиренно кивнул.
— Уже и не холодно, — улыбнулся тот, смахивая со лба кристаллики льда.
— Даже жарко, — согласилась она, дуя на себя прохладным воздухом, чтобы хоть как-то освежиться. — Мы так и заболеть можем.
— Ой, да не нуди ты, — вновь махнул рукой тот. — Ты уж найдешь заклятие от простуды, — проговорил он, покосившись на подругу.
— Что? — спросила та, поправив густые волосы, которые теперь были мокрыми.
— Ну и не повезет же твоим детям, — словно выражая сочувствие, сказал тот.
Гермиона хотела было возразить, но замолчала: прямо перед ней находилась совятня, к которой девушка и шла. В миг радостное настроение выветрилось, сменяемое серьезностью.
Отец.
Гул сов послышался буквально через минуту — когда они уже стояли у входа. У девушки появились плохие воспоминания, связанные со вчерашним днем. Казалось, что это было так далеко от этого часа, в котором она находилась сейчас, но нет… Это было всего лишь вчера.
Она поежилась, вспоминая неприятные жесты парня, его руки, взгляд, поцелуи. Все превращалось в единый узелок ненависти — ох, как же она его ненавидела. Всем своим нутром, пропуская ярость через каждую клеточку своего тела. И, казалось, только дай повод, Страцкий, и она обрушится на тебя снежным комом.
— Ну что, оставляешь? — спросил Рон, мягко подталкивая ее вовнутрь.
— Да, — приглушенно отозвалась девушка, делая шаг.
В этом маленьком помещение животные были везде: они спали, ели, что-то кричали, будто общались между собой. Гермиона прошла вдаль, выбрав себе маленькую сову серого цвета. Та дружелюбно подставила лапку, куда девушка и привязала послание.
Сделав это и посмотрев, как красивое животное вылетает из маленького окошка, словно гора с плеч упала — так стало легко на душе. Девушке показалось, что она оторвала от себя какую-то лишнюю часть и теперь на время была свободна от проблем и трудностей.
На время.
— Все? — спокойно спросил Рон, который все это время продолжал стоять на улице.
С минуту она не отвечала, смотря, как сова, взмахивая оперением, летит в дальние края, и думала, что было бы хорошо летать. Захотел — улетел, куда нужно, и ничего тебя больше не держит на том месте.
— Да, — понуро говорит девушка. Мечтать — хорошо, но не в ее случае. Лучше приберечь настоящие желания для более важных целей: таких, как например, возвращение к нормальному образу жизни отца.
— Куда пойдем теперь?
Гермиона стала наравне с парнем, вздохнув свежим воздухом. Показалось, что она вечность не дышала им и теперь могла вдоволь насладиться таким прекрасным явлением, как свежесть.
— Ты говорил, что тебе нужно помочь с зельеварением? — подняла глаза на него девушка.
Уизли помедлил. Ему вдруг пришлось завязать шнурки на ботинках, и тот провозился с ними несколько минут, что-то бурча себе под нос.
— Рон? — Грейнджер удивленно глазела на него и эти попытки справиться с длинными веревками, которые до этого были аккуратно вдетыми в дырочки. — Не замечала я ранее в тебе такого рвения.
— Чего? — не понял тот, наконец, поднявшись во весь рост. Он кивнул в сторону улицы, и друзья двинулись дальше.
— Ну… — хмыкнула она. — Выглядеть красиво, что ли.
Она снова посмотрела на смутившееся лицо.
— А… это… Да, не замечала. То есть, я хотел сказать. Ну, в общем.
Гермиона вопросительно приподняла брови, пытаясь хоть в одном слове найти здравый смысл и собрать их в единое предложение.
— Ты сам понял, что сказал?
Тот отрицательно помотал головой, вновь покосившись на свои ботинки, как будто шнурки снова могли развязаться.
— Нет, но это и неважно. Вроде как, — пыхтел тот.
Девушка мысленно согласилась с парнем, однако осталось озадаченной. Слишком необычно выглядел Уизли на этой прогулке.
— Так что? Куда идем? Зельеварение делать?
— Э-э… — протянул Рон и почесал за ухом. — Вообще-то, я и не хотел делать зельеварение.
Он остановился, разворачиваясь лицом к девушке. На его щеках пылал румянец, который начинал покрывать почти все голову, словно наполняя ее жаром. Маленькие глаза сузились, а лоб нахмурился, будто парень решал какую-то задачу про себя.
Гермионе стало ужасно некомфортно. Из своего опыта, она могла догадаться, почему поведение Рона было столь странным. Это не зависело от того, признался он в симпатии или нет, — было попросту видно. В его смятении, смущение, странных фразочках.
Хотя… насчет опыта девушка погорячилась. Этим самым опытом она считала Виктора Крама, с которым имела не совсем дружеский формат общения один год. И ей достаточно хорошо запомнился его образ, когда тот говорил о своих чувствах Гермионе. Выглядел он, примерно, так же: растерянным и взволнованным.
Девушка вдруг подумала, что не хочет слышать от Рона второй раз за день признания, поэтому, расширив глаза, устремилась куда-то вдоль деревьев. Парень, пожав плечами от досады, последовал за ней.
— Можно зайти к Хагриду.
— К Хагриду? — вскрикнула она, так, что парень подскочил на месте. Тут уж пришло время Гермионы: удивляться и перебывать в смущении. — Он вернулся?
— Да, недели две назад, — ответил Рон.
— Две недели назад? — переспросила она озадаченно. А затем злость окатила ее з головой. — А почему вы мне ничего сказали?
Уизли вновь помедлил с ответом, боясь обидеть подругу. Наконец он сказал:
— У тебя не было времени. А потом как-то забылось, ну, и вот…
Да уж. Точно, что времени не было.
Гермиона покорила себя: за все это время она и минутки не нашла, чтобы вспомнить о старом друге. Не то, что не нашла, даже и не пыталась сделать это, потому что полностью погрузилась в свои собственные проблемы.
Черт… когда же она стала такой? Холодной, безразличной? Неужели Драко так влияет на нее?
Девушка охнула. А что, если лесничий держал на нее обиду? Мало ли — за то, что не приходила и не интересовалась, к примеру. Ведь были же причины, по которым он не был в школе все это время.
— Постой… — она нахмурилась. — Я не видела его все это время.
— Да, он все еще чем-то занят. Чем — не говорит, — быстро ответил Рон. — Мы пытались узнать, но тщетно. Молчит и говорит, чтобы мы ему работать не мешали.
— А про меня?
— Что?
— Ну… спрашивал что-нибудь?
Затянулась неловкая пауза.
— Да.
— И что же? — на выдохе спросила она.
— Как ты и почему не приходишь.
Гермиона почувствовала укол упрека: Хагрид, который выполнял какую-то важную миссию, порученную директором, нашел время, чтобы узнать, как она. И, видно, не один раз делал так.
Ей стало противно от себя самой. Как же некрасиво она поступала: с каких же пор ее проблемы волновали девушку больше, чем чужие?
— Да… пожалуй, давай зайдем, — Гермиона почувствовала, как к голове приливает кровь.