— Не смей называть его так, — зло проговорила она, уничтожающе глядя в неестественно идеальное лицо. — Тебе понятно?
Он пошевелился на диване, переведя взор серых глаз на нее.
— Нет, Грейнджер. Мне не понятно.
Она сглотнула. И будто начала слышать, как сердце тяжелыми ударами отдает по ее голове.
Стук. Стук. Стук.
И дыхание потоками выходит, заглатывая воздух, который, казалось, накалялся от одного взгляда его. Такого сильного, тяжелого.
Замирает на месте, словно восковая фигура. И смотрит: сдавленно, напряженно. И все мысли как будто выбили одним махом — осталась только неизвестность.
Мерлин, перестань смотреть на меня так.
Хотела отвести взгляд, но просто не могла: его собственный пожирал изнутри.
После пары минут он, наконец, отводит глаза в сторону, к камину.
Облегченный вздох вырывается из ее груди, и девушка поздно спохватывается, что он мог все слышать. И Драко слышит, но и вида не поддает.
— И зачем ты шлялась с этим? — отчеканивает слова, как по лезвию ножа.
— С Роном, ты хотел сказать?
— Я сказал то, что хотел сказать, и твои предположения не верны, — отрезал тот нетерпеливо. Его уже начинало трясти от дурацкого разговора.
Гермиона не понимала, что за чертовщина с ним происходила? Неужели так у человека могла проявляться ревность? Какими-то глупыми словами, которые оскорбляли и ранили.
— Ну так если ты про него, — продолжила гнуть свою палку гриффиндорка, — то я с ним не шлялась.
— Трахалась? — выдвинул следующее предположение парень.
Девушка насупилась. Если это была попытка пошутить, то она оказалось весьма неудачной.
— Перестань выражаться подобным образом! — возмутилась она с видом учительницы. — Слышать неприятно.
— А мне — тебя видеть, но что поделать?
Девушка громко вздохнула, не веря своим ушам.
Видеть ему неприятно ее? Вот, как мы заговорили. Вот, как наша гордыня закричала.
Ее передернуло от этого самодовольного вида и ничего не выражающего взгляда.
Моментально Гермиона поднимается на ноги, подхватывая куртку. Она не желала находиться с ним ни минуты больше — такое оскорбление она не собиралась терпеть. Пусть теперь сидит сам и думает над своими словами.
— Стой.
Она не послушалась. Лишь сильнее застучала каблуками по полу, быстрыми шагами направляясь к комнате.
— Я не договорил. Стой!
Он приподнялся с дивана. Маска льда пропала, и теперь парень глядел на нее с нескрываемой яростью. Сильнее сжал палочку в кармане, будто этим действием хотел напомнить, кто здесь сильнее и главнее. Яростно наблюдал за ее непослушанием.
Дура!..
— Мне плевать, чего ты там не сделал!
С этими словами дверь в ее комнату с грохотом закрылась, а куртка полетела на пол.
— Черт… — прошептала она, когда внизу что-то с оглушительным звуком полетело, разбиваясь.
— Будешь дежурить сама, Грейнджер! — раздалось яростное рычание из гостиной, а в следующую минуту парень скрылся в коридорах Башни.
Комментарий к Часть 15 (/)
Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.
========== 15(//) ==========
Холод каменной стены, покрытой тонким слоем мха и влаги, отрезвлял. Он освобождал разум Малфоя от таких никчемных мыслей, как, например, перебранка с грязнокровкой. С этой тупой дурой, которая опять забыла, кто он такой и на что способен.
И нет, она не убежала в слезах, как каких-то пару месяцев назад, — эта чертова заучка отвечала ему сарказмом, гордо вскинув подбородок.
И когда Грейнджер этому научилась?
Говорить гребанным, пропитанным желчью, голосом, холодно смотреть на него своими карими, обрамленными черными ресницами, глазами.
С каких пор Гермиона могла противостоять ему — аристократу?
С таких, что ты закалил ее.
И вправду, не было ни дня, чтобы Драко не пустил в Гермиону парочку язвительных ругательств, таких жестоких, что и самому было противно. Не оскорбил девушку, ну, или ее гриффиндорских отбросов, которые бесили его до состояния невменяемости.
Она смирилась с тем, что Малфой никогда не даст ей того, что мог дать этот оборванец Уизли.
Драко поморщился, вспомнив инцидент в столовой. То, как рыжий влюблено смотрел на Грейнджер своими выпуклыми, как у коровы, глазами. Как ее рука лежала у него на плече. На его грязном жирном плече.
Все внутри сжималось в тугой ком лишь при одной мысли о том, что кто-то, кроме него, мог прикасаться к ней так.
Драко почувствовал, как чьи-то острые когти с силой впиваются куда-то под ребра, заставляя судорожно выдохнуть.
Тоже самое было с ним утром, когда староста не мог отвести взгляда от вражеского стола. Когда голова кружилась от злости, а губы сжимались в одну тонкую линию. Когда он пялился на Грейнджер просто так, у всех на глазах, не заботясь о том, что друзья увидят его ревность.
И разве Малфой ревновал?
Конечно, блядь, еще как.
Он был готов накинуться на любого, кто хоть пальцем дотронулся до гриффиндорки. И мысль, такая глупая, такая отвратительная, проскользнула в сознании Драко, что в тот же миг ему пришлось плотно прижать руку ко рту, чтобы не вырвать.
А что, если Гермиона и нищеброд когда-либо…
Что, если между ними было нечто большее, чем просто поцелуй?
Парень тут же истерично засмеялся, схватившись за живот. Этот ущербный и “нечто большее, чем поцелуй”?
Мерлин, какой умалишенный мог в это поверить? Если, пока еще живой, к несчастью, Страцкий мог совершить нечто подобное, то Уизли… Для него объятие девушки было событием всей жизни.
В который раз Драко захотелось стукнуться головой о ту самую стенку, которая отрезвляла.
Что за идиот мог подумать об этом?
Ну, он, например.
Но отрицать то, что Гермиона может побежать за своим бомжом, нельзя было.
Да, Драко после этого заставит Грейнджер принять трехчасовую ванну, прежде чем зайдет с ней в одно помещение.
И вероятность того, что гриффиндорка непременно “сдружится” с Уизли, как казалось Малфою, конечно же, в ущерб его самолюбию, была достаточно велика. Он почувствовал нарастающую в груди ярость.
Возможно, ему было бы легче осознавать это, если бы Грейнджер добивался равный ему соперник, но этот… Даже Поттер по сравнению с ним казался Аполлоном.
Боже мой, кто мог подумать, что вокруг грязнокровки будет крутиться столько мелких интрижек? Кто мог подумать, что она станет самой привлекательной девушкой на своем факультете?
Скажите эти вещи Драко еще пару лет назад, он бы покрыл вас трехслойным матом и послал бы куда подальше.
А ведь Гермиона и впрямь красивая. Черты лица гриффиндорки не были идеальными, как у Марии, а даже напротив: слегка угловатыми. Прямой тонкий нос, огромные глаза, четко очерченные брови, острый подбородок. Среднего роста, худенькая, даже чересчур, такая хрупкая и изящная. Она привлекала не размером груди и ярким макияжем, а какой-то непосредственностью и теплотой, которая преследовала девушку везде.
Драко тяжело вздохнул, в который раз осознав, что гриффиндорка занимала большую часть его мыслей. И, самое главное, он не пытался от них избавиться, как раньше. Он хотел разговаривать с ней, хотел предъявлять свои условия этой маленькой грязнокровке, чтобы та не смела поддерживать связь с кем-либо, кроме него.
Конечно, они не встречались и никогда не будут. Слишком велика пропасть между ним — Пожирателем смерти и ей — маглорожденной. Но Гермиона была его…
Кем?
Правильного слова парень подобрать не мог.
После их очередной ссоры, Малфой помчался в подземелья Слизерина, в надежде, что стены родного факультета помогут ему прийти в себя. Но проблем, навалившихся на Драко, было непосильно много, даже для человека намного старше и сильнее, чем аристократ. А говорить о том, чтобы хоть на секунду забыть обо всем этом дерьме было, как никогда, глупо и наивно. Нельзя забыть о том, что ты должен убить человека — даже на мгновение.
Парень с такой скоростью бежал по коридорам школы, будто бы за ним гналась Мантикора или еще что-нибудь похуже. Сердце стучало, как бешеное, дыхание участилось, а по виску стекали капельки пота.