— Привет. И тебе, Гарри, тоже — привет, — мягко сказала она другу, который сидел, приоткрыв рот.
— Угу, — только и выдавил он.
Неужели получилось? Неужели ее изменения так видны?
Девушка чуть ли не захлопала в ладоши, однако быстро успокоилась, вспомнив Драко. Одно только имя заставляло ее искривляться в гримасе ненависти.
Остается надеяться, что и он заметит ее изменения. Если, как обычно, не увлечется Паркинсон или Финч.
— Как у вас дела? — спросила она, пододвинув к себе фруктовый салат. Нужно делать изменения во всем — даже в еде.
— Неплохо, — откликнулся Рон.
Прийдя после шока, он продолжил поедать хлеб с присыпкой, все еще восхищенно поглядывая на подругу.
— Да-а, — загадочно протянул Гарри. — А у тебя?
Она сглотнула.
Как у нее дела? М-м-м, дайте-ка подумать. У нее чуть ли не умирает отец, а мать до сих пор ничего не написала, самый страшный волшебник времен приказал убить ее, а человек, которого она любит, изменяет ей. И еще одна вещь — какой-то сумасшедший ее чуть не изнасиловал, а его придурошная сестра уводит у нее “парня”.
Да, дела — супер, как ни крути.
— Ничего, — тихо ответила она.
Рука, накалывающая фрукт, дрогнула, и маленькая слива слетела обратно в тарелку.
Черт. Она не сможет это есть.
У нее вдруг сильно стянуло все в районе Солнечного сплетения, а затем пот выступил на лбу. Неприятное ощущение растеклось по всему организму.
Ну что ж такое?
Все, хватит. Нужно перестать думать о таких уродах, как Малфой. Ведь это его вина, что он позволяет себе, будучи аристократом, изменять девушке, скрываясь при этом, как крыса.
Это только его вина. Ни грамма стыда не должно быть у Гермионы.
Ага, да. Конечно. Она прям-таки ни в чем не обвиняет себя.
— Булочки сегодня отменные, — еле прожевывая пищу, делится Рон. — Будешь?
Протянув розовый пряник, он кивнул Гермионе.
— Бери-бери.
— Мг, спасибо, — без эмоций ответила она, взяв в руки еду.
Она покрутила его перед лицом, отложив в тарелку, где покоились нетронутые фрукты. Аппетит сильнейший, нечего и сказать.
— Слушай… — Гарри внимательно посмотрел на подругу, отставив от себя тарелку пюре.
— Что?
Парень поерзал на месте, смотря то на нее, то на Рона. Его брови сошлись на переносице, а взгляд был серьезным. Все его лицо выражало крайнюю степень задумчивости.
— Я тут хотел спросить… Я… Ты же правду ответишь?
Гермиона повела бровями, вопросительно посмотрев на него.
— Ну… да, наверное. Да. Да, правду. А что такое?
— Я… просто… Нет, на самом деле, это все не просто, — он вдруг засмеялся странным смехом, подавившись при этом едой.
Рон озадаченно переглянулся с Гермионой, перестав даже жевать свою булочку.
— Гарри? Ты как, в порядке? Нигде не ударялся?
— Не-не, все в поряде, — махнул рукой он, отпив немного воды из стакана.
— В поряде? — переспросила девушка.
— Да, все нормально. Я вот хотел узнать. Спросить хотел.
— Ну? Что спросить?
Гермиона устало посмотрела на него, но, как только услышала смех со слизеринского стола, моментально приобрела ужасно веселой вид. Глянув краем глаза на того, кто только что сел к своему факультету, сердце ее на секунду остановилось.
Вот он — ее любовь и горе, ее радость и страдания. Пришел, гордо сел. Окинул всех мрачным взглядом и принялся за завтрак.
Фу. Ее сейчас стошнит. Хотя в душе все скребет с бешеной силой.
Ведет себя, как ни в чем не бывало. Словно не изменял ей, словно никакой Марии вчера и не было.
Честно говоря, будь ее воля, девушка бы бросилась на него сейчас же и сняла эту гримасу самолюбования и уверенности. Чтобы все увидели, как грязнокровка ударит его. Чтобы все узнали, что у аристократа были отношения с ней, с маглорожденной.
Ох… как бы ей хотелось этого. Но нет. Она мирно сядет за своим столом, сложит ручки, и боль будет душить ее внутри, ничем не проявляясь снаружи.
Бесит ее характер. Она хотела бы быть другой. Стойкой и сильной, той, что всегда докажет свое мнение и отстоит свои права. Но она была другой. И никогда бы не поступила так, как хотела.
— Доброе утро! — бодро поздоровалось только что подошедшая Джинни. Она присела около Гарри, чмокнув его в щеку.
Гермиона, только что отвернувшаяся от парня, слегка округлила глаза.
Ч-т-о?
Гарри покрылся румянцем, посмотрев куда-то в сторону, словно он — это не он, а Джинни — это не Джинни.
— Как делишики? — поинтересовалась девушка жизнерадостно.
Она, поправив длинные рыжие волосы, потянулась за стаканом апельсинового соку и опустошила его за три глотка. Затем, подтянув к себе две тарелки различной пищи, сказала:
— Я так голодна! Вы бы знали.
И принялась поедать все это, попутно рассказывая, как не хочет идти на историю магии. Пока в это время опешивший Рон глазел на сестру и друга, а Гермиона бросала взгляды за спину.
Нет, ей было интересно, что там происходит у парочки, но ее дыра внутри увеличивалась настолько, что все интересное проходило мимо, и больше ничто не волновало ее.
— Не пойму что-то, — пробормотал парень, который уже минут пять сидел с наполовину съеденной булкой. — Это что сейчас было?
— Брось, — отмахнулась Джинни, чуть ли не пихаясь котлетой. — Все вы прекрасно знали, что этот, — она ткнула пальцем в Гарри, который был краснее помидора, — и я, мы, в общем, влюблены друг в друга. Поэтому не надо пучить глаза, — она схватилась за второй стакан другого напитка. — Все просто, успокойся. Жить будет легче. Кстати да, — она насмешливо глянула на брата, — рот прикрой, а то так муха влететь может.
Поттер, сидящий рядом, совсем поник, прикрывая лицо рукой. Рон же, изумившийся тем, как сестра ведет беседу, даже не знал, что и сказать.
Гермиона в который раз посмотрела на парня, жующего зеленое яблоко. Он о чем-то говорил с Блейзом, смотря на друга.
Урод, ничего не скажешь. Ведет себя, как обычно. Значит, случившееся вчера могло повторяться неоднократно.
Какой же он актер. Она ведь знала это. Что играть роли, которые ему вздумается, удается лучше всего. Но мечтала, надеялась, что эта способность не будет применяться по отношению к ней.
Наивная дура.
— Джин…
— Джин-Джин, — передразнила она его. — Сама знаю, что Джин. Ты же понимаешь, — философствовала она, — твоего мнения никто не спрашивал. Поэтому встречаться нам или нет — решать не тебе, извини.
— Но… — от возмущения, парень лишь моргал ресницами, тяжело дыша.
— Но?..
— Но…
— Вот и я думаю, что разговор закрыт, — Джинни посмотрела на подругу. Девушка глазела на Драко, слегка повернув голову. — Гермиона!
— А? Что? — она резко обернулась.
И глупо же она, наверное, выглядела, когда ее застали следящей за парнем. Но никто этого, видимо, кроме Уизли, не заметил.
— Помирились? — закусив помидором, просто спросила она.
— Нет, — девушка прикрыла глаза. — Мы даже не разговаривали.
— Вот как. И почему же?
Гермиона еще раз глянула на другой стол и, тяжело вздохнув, ответила:
— Не разговаривали, и все. Не знаю, почему.
— Пф, — фыркнула она. — Не хочешь — не говори.
— Эм… — протянул Гарри, у которого лицо только что приобрело нормальный оттенок. — О чем вы вообще?
— О своем, о женском, — ответила Джинни, улыбнувшись.
— А с ним ты тоже о своем, о женском говоришь? — вставил Рон, кивнув на друга.
Тот моментально поник, заинтересовавшись расцветкой туфлей.
Девушка, до этого делающая вид, что присутствует и даже слушает их беседу, полностью отключилась, смотря на Драко.
Она тут сидит, волнуется. Думает, почему он так поступил, винит себя во всех грехах, а он… Как обычно, восседает за столом и беседует со своими друзьями непринужденным тоном. Ну, как непринужденным, — было видно, что они что-то выясняют, но все же… Он не выглядел ни опечаленным, ни раскаивающимся. Вообще было не видно, чтобы он жалел о своем поступке. Он даже не думал о нем. Из чего следовал вывод — это не в первый раз, когда он занимается подобным с другой девушкой.