И да, привет, стояк не по его желанию. Он вообще хотел пойти…
…ох, черт, он упирается прям в ее ногу. И девушка вздрагивает.
Да, Грейнджер, поняла? Хочет он тебя.
— Мне пора идти, — она медленно двигается в сторону.
— Не думаю.
Его рука взметнулась вверх, дотрагиваясь до ее плеча. Заставляя ее остановиться боком к нему, показывая ту, открытую, часть ее ноги.
И уже нет сил терпеть. Потому что мысли растекаются по полу, и ничего нет, кроме ее тела.
Почти хватает ее за обе руки, толкнув в стену. У нее вырывается приглушенный писк, моментально накрытый его ртом. Он жестко, поглощая ее губы, целует.
— Мы же… пос… ди… шко… лы…
Она тяжело дышит, раскрыв глаза, когда он выпускает ее рот.
И он чувствует, что кончит только от одного взгляда на нее.
— Никогда не нарушала правил, Грейнджер? — через силу. Потому ком в горле не дает даже сглотнуть.
След от блеска остается на его лице, и она тянется дрожащей рукой, чтобы убрать пятно.
И это пик.
Хватает ее за ладонь. Тянет за собой, пытаясь успокоить мысли. Разбушевавшиеся воображение.
Заваливает ее в открытый класс, который забыл закрыть невнимательный учитель. Слава ему.
— Дра-ако, — ее голос звучно разносится, пока он ее чуть ли не толкает внутрь. — Не надо.
На каменных ногах она отступает назад, наткнувшись на парту. И отодвигает в сторону, чуть присев на нее.
Оголяя ноги.
Ну почему ты такая сексуальная? Почему ты такая красивая? В этом неопрятном пучке, делающим тебя похожей на библиотекаршу, в этой старой юбке.
— Почему?
— Мы же в классе, — она осторожно оглядывается вокруг.
И чувствует — Мерлин, как не кстати, что ее плоть начинает гореть. И хочется, чтобы его рука вновь лежала на ее плече, вновь прижимала к себе.
Неужели это то, что тебе не хватает? Неужели это то, что ты действительно хочешь?
— И?..
Зубы чуть ли не скрипят от боли.
Держись, Малфой, держись ради всего святого.
Подступает ближе. Касается пальцами правой ноги, которая тут же вздрагивает, покрываясь мурашками.
— Тебе же нравится.
Его бы это забавляло, не будь он так возбужден.
Черт, он никогда не был так возбужден только из-за вида открытых ног.
Средний палец начинает делать круговое движение, медленно двигаясь к концу задетой ткани.
Да, Грейнджер, ты тоже сейчас будешь возбуждена.
— Ты же хочешь этого.
Глухой вздох вырывается из груди, и он перехватывает его своим рыком.
Нет, не стони. Иначе он выебет тебя прямо здесь, без разрешения.
Второй рукой он быстрее проводит по левой ноге, сразу же метнувшись к краю юбки. Он, будто случайно, задевает ее, открывая вид на белые трусики.
Черт. Как же плотно они прилегали к ее плоти. Как же сильно хотелось их снять.
— Драко, нет…
Он смотрит в ее глаза, но уже видит это помутнее и ядовитое желание.
Желание продолжения.
— Ты хочешь.
— Что? — ее голос срывается почти криком, когда палец дотрагивается до тонкой ткани нижнего белья.
Она дрожит. Вся, как осиновый лист. Даже кончики пальцев, который вдруг зачем-то обхватили его спину. Будто случайно.
А у него жар побежал под майкой.
— Ты хочешь меня, Грейнджер. Признай это.
И, без слов, медленно опускает ее на парту, придерживая рукой.
Ее взгляд слегка напуганный, но лицо уже багровеет. То ли от стыда, то ли от желания.
— Признай.
Но она молчит. Сцепив зубы, кусая нижнюю губу.
Специально это делаешь — сильнее заводишь его? Словно так и должно быть — все, что она сейчас творила.
Его пальцы хватают подол юбки и быстро опускают вниз, через ноги. Оставляя девушку в одних колготках с белыми трусиками.
— Ну?
Он сейчас не выдержит. Сейчас зароется в ее каштановые волосы и так трахнет, что…
…что аж мысли в стороны разлетелись.
Пусть только скажет это. Пусть только ответит ему.
Но она продолжала соблюдать молчание, будто провоцируя его.
Он потянулся к тонкой линии на колготках, оттопыривая ее в сторону. И — раз — ткань съезжает по худым трясущимся ногам.
И они, уже мокренькие, откладываются в сторону.
Не хочешь, Грейнджер? Это так ты его не хочешь?
Он опирается о парту руками, придвигаясь к ней поближе. Большой рот накрывает ее маленькие губы, впитывая при этом носом приятный запах, который сводил с ума.
И он ее хотел. Так безумно хотел, что один только поцелуй заставлял все внутренности гореть.
И она пылала. Когда он снимал ее насквозь мокрое нижнее белье. Когда пальцы проводили тонкую линию по одежде от живота до интимного места, останавливаясь на нужной грани. Словно специально не заходя ниже.
— Признавай.
Ему нужно было. Всего одно слово, и он покажет ей, что означает получать кайф от нарушения правил. Что значит заниматься сексом в классе, когда учитель может зайти в любую минуту, так как оставил дверь открытой, потому что собирался вернуться.
Его длинные пальцы снимают мантию, расстегивают рубашку. И она не противится, когда он, подхватив за бретельки, убирает ненужный лифчик.
Обхватив рукой небольшую грудь, он чувствует, как твердеет ее сосок. Как выгибается спина, и маленькие мурашки появляются по всему телу.
Ты так и будешь мучать нас обоих, малышка?
Ноющий орган в штанах чуть ли не разрывал их, стучась о закрытую молнию.
Сейчас, приятель. Потерпи. Не нужно раньше времени.
Он целует ее грудь, опускается по коже вниз. Оставляя мокрую дорожку, слыша приглушенные стоны, которые она пытается скрыть.
Два пальца, сильно сжатых, медленно входят в зону комфорта, и крик раздается на весь класс.
Так, что он чуть ли не кончает от одного этого стона. И смотрит, как начинает ускоряться, как движения, до этого равномерные, становятся какими-то странными. Потому что рука уже почти косится в сторону.
И голова разрывается.
— Признай.
Он возбужден сильнее ее, просто наблюдая за тем, как пальцы погружаются в нее. Слушая, как крики вырываются с ее губ.
— Да. Пожалуйста.
— Ты сказала это?
Он резко вытягивает руку, и хриплый визг вылетает из груди.
— Драко!
Его имя звучало как-то не так. Не зло, рассерженно или пугливо. А так нежно, с просьбой.
И за это можно было родину продать.
Его ладони вспотели, а мокрые пальцы стали непослушными. И уходит гребанных пол века, пока он расстегивает свою ширинку, скидывая лишнее.
Ее руки тянуться к нему, и он поддается ее порыву. Она трясется, сгорая от желания продолжить.
И — раз — он, чтобы не причинить боль, вначале медленно проникает в нее. И от этого все эмоции и мысли разбиваются об огромную скалу возбуждения. Такого приятного чувства, что он получил то, чего так хотел.
Он стонет на весь кабинет, но крик Гермионы перекрывает все: тишину, их движения, его звуки.
Это было так, словно произошло впервые. Словно до этого ничего и не было. Словно они увидели друг друга впервые. Почувствовали.
И это было так приятно — быть с ней, с этой грязнокровкой.
Кто бы мог подумать, что ему будет нравится секс с такой, как Грейнджер. С такой простушкой.
И пусть. Но ему было невьебенно-отлично. Как никогда не было ни с кем.
Ее пальцы цепляются в платиновые волосы, а губы начинают дрожать сильнее обычного. Глаза расширяются.
Вот ты и готова, дорогая.
И в следующую секунду, под стон-мычание, он выходит, содрогаясь всем телом. Чувствуя, что еле держится на руках. Что не прочь принять освежающий душ, который смыл бы пот.
И да — ее лицо было полным радости и расслабления.
— Ты, вроде, не хотела признавать, — хмыкнул он.
Она лишь мягко улыбнулась, поднимаясь на локтях.
— У меня есть важные дела, я, пожалуй, пойду. Закончишь дежурство сама?
И она покорно кивает, не в силах даже поднять рубашку с пола. Ей нужно пару минут, чтобы прийти в себя и продолжить обход. В котором даже Ленни не спугнет ее радости.
Веснушки на лице Рона как-то слишком выделялись на фоне бледной кожи и румянца. Зеленые глаза с благоговением смотрели на Гермиону, но где-то глубоко внутри сидела обида.