— И что же они говорят?
— Ну, — он поправил длинный шарф на шее, — кто что наденет, у кого какая сумка будет, туфельки и еще разные вещи. Я не запомнил, — он подмигнул Гермионе. — Поэтому и спрашиваю о твоих планах.
Хм.
О ее планах?
Начать можно было с того, что пойти ей было не в чем, так как она и не предполагала, что Министерство затеет подобную вещь. Денег, чтобы купить новое, не было, а тревожить родителей сейчас по этому поводу было бы просто не человечно. А идти в школьной юбке и рубашке, чтобы выглядеть дурой, ей не слишком хотелось.
Поэтому — да — планов было столько, что не пересчитать.
— Эм… Ленни, — она смущенно улыбнулась.
И как сказать человеку, что у тебя одной нет ничего, что могло бы подойти? Что даже времени особо нет, чтобы подобрать, как-то сшить?
— Да?
— Я… я еще не думала об этом.
— Серьезно?
Она натянула ткань на подбородок, чтобы холодный ветер не слишком врезался в кожу. Вздохнула.
— Ну да. А что тебя так удивляет?
— Я же говорил, — он мягко продолжил, — другие девочки уже полностью в празднике. А ты — нет.
— Да, — она кивнула. — Это плохо?
— Нет, что ты? Это твое личное отношение. Можно же вообще не приходить — никто не заставляет.
Не приходить? Об этом она не задумывалась. А, видимо, стоило. С такими-то темпами.
И когда она стала стыдиться, чтобы прийти в обычной одежде на праздник? Ведь дело было не в этом.
— А ты? Пойдешь?
— Я?
Он кашлянул. Остановился. И притормозил ее рукой.
— Ну… вообще, да, собирался.
Она понимающе закивала головой. И опустила глаза на ладонь, которой он придерживал ее куртку.
— В моих планах было… кхм… — он покусал губы. И даже засмеялся на пару секунд. — Ну…
— Ну?..
Даже в темноте она видела, как краснеют его щеки. И подрагивают пальцы, которые продолжали держаться за ткань.
— Короче, я хотел пригласить тебя.
И рука моментально слетает оттуда, словно облегчение. Он сжимает губы, которые вот-вот готовы расплыться в улыбке.
О Боже, что?..
Он пригласил ее на бал?
Ее. На. Бал?
Видит, Мерлин, не была она готова к такому.
— Ты? Герм, ты хотя бы подумаешь?
И эта ну-специально-что-ли надежда в глазах. В этих старых глазах, которым она так слепо верила. И доверяла.
По-ду-мает?
О таком вообще думают? Что вообще в таких моментах делают?
Дрожь прошлась по всему телу. Пока она разглядывала снег в темноте.
Это вот дни такие пошли, удачные?
— Конечно, — выдавливается у нее со слабой улыбкой.
— Хорошо, спасибо, — радость, словно рука, достает до его лица. И светится в глазах огоньками. — Идем?
Она сковано кивает и идет за парнем.
Че-е-ерт. Он бы ей еще встречаться после всего предложил.
Она знает, что это болезнь. И он вообще не виноват. Но куда деться страху, который уже на стадии рефлекса появлялся при виде него? Ведь избавиться от ужасных воспоминаний было нельзя, как это происходило у него.
Вот бы ей такой талант. Хотя то, что это все была болезнь, слишком страшно.
Она не понимала, как он собирался жить дальше. Как вообще люди живут с таким.
Когда ты один, а в душе… Господи, у тебя в душе жил зверь, который появлялся, когда хотел, и уничтожал на своем пути все.
Наверное, это гораздо страшнее, чем просто смерть. Да и к тому же, знать срок, когда черная мгла придет за тобой.
— Знаешь, — вылетает у нее, — я согласна. Давай пойдем вместе!
И почти ударом по голове.
Ты дура или как?
— Правда?
Он резко оборачивается, застывая с широченной улыбкой на лице. Такой довольный, будто это был подарок на Рождество.
— Правда.
Она улыбнулась в ответ.
Ну и пусть, пусть они пойдут. Потому что это хоть как-то поднимет его настроение. И вообще — почему бы не сделать человека счастливым, когда у самого счастья не хватает?
— Спасибо тебе, Герм!
Он сиял, как новогодняя елка. И смотрел с благодарностью, словно она сделала что-то невероятное.
— Я… Как вы в Гриффиндоре говорите? Святой Годрик? — он засмеялся. — Святой Годрик, я так рад!
Он схватился руками за голову, не переставая освещать дорогу своей сверкающей улыбкой. А затем — слишком стремительно — подлетел и коснулся влажными губами ее рта. И так нежно провел рукой по лицу, наклоняя ее тело вниз. Придерживая, при этом делая с ней все, что хотел.
А она мертво стояла, чувствуя, как ее клонят вниз, держа за талию, как в типичных мелодрамах. Чувствуя не родной вкус на губах. Чувствуя эту-не-ту руку на куртке. Этот запах одеколона, который врезался в нос.
И вообще. Это же был не Драко. Тогда какого?..
Какого лешего?!
И вдруг удар по плечу. Так резко, что руки, болтавшиеся до этого по воздуху, с силой хватают Ленни за спину, чтобы не упасть. И он дергает ее на место, отрываясь.
Она изумленно смотрит на него, опустив взгляд на слегка красные губы от ее помады. На довольные глаза и легкую улыбку.
Черт. Она же только стала хорошо к тебе относиться.
— Кто это был? — тяжело дыша, спрашивает он, всматриваясь куда-то за ее спину.
И до нее сразу же доходит, как только глаза видят темную фигуру, скрывающуюся за снежинками. И паром, закрывавшим его платиновые волосы.
— Черт…
— М? Что? — Ленни настороженно смотрит на нее.
— Ничего. Эм, Ленни, — она нетерпеливо отталкивает его от себя. — Договорим завтра.
— Но…
И она бежит следом. Спотыкаясь о сугробы, камни и бугры. Не видя ничего из-за волос, которые лезли в глаза.
— Гермиона!
И она продолжала идти, чувствуя, как кровь приливает к голове. Не думая ни о чем, кроме того, что Драко шел впереди.
Просто подожди. Остановись хоть на секунду.
— Герм!
— Потом! — орет она в ответ, не оборачиваясь к Ленни.
Да пошел ты!
Идти на бал — одно, а все эти поцелуи.
Да пошел нахрен!
Ветер дул ей в лицо, отталкивая назад. Заставляя падать в снег и чуть ли не кричать от боли, когда в колени врезались палки.
— Драко! — кричит она.
И фигура, которая мерцала вдали, даже не останавливается. Продолжает туманом покачиваться.
— Прошу тебя! Остановись!
И он замирает. Оборачивается.
И девушка поднимается, хватаясь руками за ближайшее дерево. Быстрым шагом идя к нему, не обращая внимания на дырки в колготках, замерзшие и промокшие ноги. На зубы, которые стучали друг о друга. И сердце, которое почти выпрыгивало из груди.
— Драко…
Она приближается к нему. И в страхе смотрит на двое сжатых пальцев, в которых виднеется сигарета.
Он молча заносит ее, вдыхает дым и отправляет его в воздух, почти скрываясь за туманом.
— Драко, ты что делаешь?
— Тебя ебет?
Вновь подносит тонкую “веточку” смерти. И вдыхает почти с блаженством.
— Зачем ты это делаешь?
— Ты морали мне читать будешь? Иди к своему дружку.
— Ты куришь?
Ее рука сильно хватает за его запястье, почти вырывая белую сигарету, которая дымилась. А взгляд в стопоре уперся в раскрытую ладонь, на которой под порывами ветра колыхалась трубочка.
— А тебе какое дело?
Он с ожесточением ударяет ее пальцы, и сигарета с большой скоростью летит вниз, зарываясь в снег. И, не посмотрев на ее удивленное лицо, закрылся в мантии, как летучая мышь. И попытался скрыться в метели, пока тяжелая рука вновь с силой сжала его плечо.
— Драко! Ты теперь все время мне так отвечать будешь?
Смешок. Уголки губ влезают вверх.
— Какая тебе разница, что я делаю, Грейнджер?
Фырканье.
И он презрительно убирает ее руку, вновь отряхивая грязь с куртки.
— А то ты не знаешь!
Она уже злится. И быстрым взглядом окидывает его одежду, будто из кармана должна торчать упаковка с сигаретами. Или что-то, что могло бы действительно подтвердить его новое “увлечение”.
— Знаешь что, — он с яростью шипит, — пускай тебя Страцкий твой волнует! Уебок конченный!
— Не надо кидаться на людей с оскорбления, не зная их!