Девушка? Она была его девушкой?
Да.
И пусть это было тайной даже для них, это было правдой. Потому что иначе назвать нельзя было. Да и не нужно — хватало и того, что он убирал волосы с ее лица и вытирал пальцами большие слезы. И прощал ей поцелуй со Страцким, заглядывая в испуганные глаза.
— Ты боишься?
Спокойно, прорывая ее хриплые рыдания.
И она вновь чуть ли не задыхается, чувствуя, как новая волна слез течет вниз.
А вода громко ударяется по умывальнику, будто поддерживая ритм. И они отлетают вдаль, оседая на ее коже. Смешиваясь с горькими слезами.
— Боишься?
— Да.
И ее пальцы хватаются за его воротник, оттягивая на себя. И он сильнее сжимает ее тельце, приподнимая с пола. Перекладывая на свои колени.
— Драко… Я так боюсь.
— Чего?
Он продолжает водить подушечкой по ее щекам, стирая мокрые следы. Чтобы от них не осталось ничего.
— Не знаю. Но этот страх, — она дрогнула. И до боли сжала его шею ладонью. — Он не дает мне покоя. Я только сейчас поняла, как напугана.
И он осознает, насколько она не понимает своего положения. Ведь она наверняка уже забыла о том, что поручение в силе. Что Волан-де-Морт не дает заданий в пустую. И даже не знает, что на это Рождество его палочка будет дрожать около ее виска.
Поэтому сейчас, давая ложную надежду, шепчет:
— Я здесь. Я рядом. Не бойся, Грейнджер.
— Ты не оставишь меня?
Пауза.
И новая порция лжи, как по маслу ложится на тарелку, с аппетитом проглатывая:
— Нет.
Потихоньку успокаивается, закрыв глаза. Уже легче, уже спокойнее. С ним, в его объятиях. Слушая привычные капли из раковины. Чувствуя засохшие слезы на щеках.
— Я сниму.
И его тяжелая рука мягко касается пуговиц ее пальто. Расстегивает их, не отводя взгляда от ее глаз и подрагивающих ресниц.
Красива. В любом случае, она была невероятна красива, кто бы что ни говорил.
Да ему было наплевать. Потому что она тут, с ним. Не с каким-нибудь Страцким или Уизли, а с ним, полностью утопая в его руках.
Насколько же она доверяла ему. Даже сейчас, когда он бережно снимал пальто с маленьких плеч и откладывал в сторону. Принимался за рубашку, которая оттопыривалась в районе груди. Она молча лежала, упираясь затылком в его руку.
Глаза опускаются к лифчику, который стал выглядывать из-под школьной формы. И он в миг убирает лишнее, замирая на белых узорах.
Грейнджер, как он соскучился за этими тупыми рисунками на нижнем белье. За ее телом, за ней в целом.
Пальцы скользят по талии, съезжая к мягкой ткани юбки. И медленно расстегивает ее, зацепившись за молнию. Приподнимая Гермииону за бедра, он стягивает все, вместе с розовым трусиками.
Она слегка дергает ногой, будто холодный ветер ударил по ее коже. И открывает глаза, с не пониманием уставившись на него.
— Я просто помою.
И тянет за застежку на лифчике, который со скрежетом скатывается по телу на пол, где образовывалась лужа от воды из крана.
Ее руки цепляются за его шею, и парень забирает ее, поднимаясь на ногах. Опускает в кабинку душевую и включает теплую воду.
Она прижимается грудью к коленям, уперевшись подбородком в твердые выступы.
Он подносит душ к ее телу, пробуя, достаточна ли температура воды. Опускает его на ее голову, рукой смывая грязь с волос. Взявши мыло с тумбочки, намыливая длинные волосы.
Струи стекают по ее телу. Не слишком теплые, но она молча сидит, проглатывая воду.
Он делал это. Он действительно делал это.
И она не могла поверить в реальность ситуации. Потому что… черт возьми, она была настолько погружена в эту странную атмосферу, что другие мысли не лезли в голову. Даже Ленни с поцелуем ушел далеко на второе место.
Руки Драко, его прикосновения. Его поцелуи в макушку.
Он перешел на спину, натирая ее мылом. Водя руками по ней, направляя струи из-под душа на кожу.
И когда пальцы перешли к шеи, опустились на ключицы и в итоге сжали грудь, она не выдержала. Резко поднялась, убрала душ из его рук, отбросив в дальнюю сторону кабинки.
Неожиданность промелькает в его глазах всего на секунду, пока она не хватает его рубашку с силой, притягивая на себя. И у него сразу же, будто картинка, мелькает отрезок из того прекрасного секса там, в классе какого-то профессора.
Когда он толкнул ее на парту, заметил эту вспышку в ее глазах и с яростью вошел в нее.
И он чуть ли не стонет на пол ванны, чувствуя, что ее пальцы блуждают по его рубашке. Расстегивают ее, трогают голую кожу.
И он растворяется на месте. Смотрит в ее широко распахнутые глаза и в мыслях ебет ее уже не первый час.
Моя. Ты только моя.
И он с силой толкает ее снова. Уже не на парту, а в стену, которая оказалась там очень вовремя. Толкает и через мгновение нависает над ней, уже раздетой.
Глаза пробегают по идеальному телу, и руки впиваются в нее.
Стон из ее уст, как первый сигнал о том, что территория завоевана.
Она горит. Кипит. Тяжело дышит. И дрожит только от одной мысли, что он снова будет в ней. Что это все повторится снова.
Его руки.
Он сжимает ее.
Хватает волосы.
Обхватывает грудь.
Целует кожу.
И входит. Резко. Так, что голову сносит. Так, что ты рассыпаешься на тысячу частичек.
И она медленно простанывает. И плывущим взглядом смотрит на то, как рубашка, которая была на нем, постепенно намокает из-за душа, который хлестал воду в разные стороны.
И она рьяно, с невероятным желанием набрасывается на него, разрывая ткань руками. Не нужно. Все это не нужно.
Только он, только его тело.
И когда она стала такой сумасшедшей?
Даже если и думать об этом, то не сейчас. Потому что она была мокрой девочкой, которая откидывала рваную рубаху в сторону. Которая брала инициативу на себя, потому что еще так никогда не хотела этого человека.
А у него уже вулкан разрывается в штанах.
Это было, кажется, пределом его мечтаний. Она, полностью раздетая, мокрая снимает с него всю одежду, извиваясь своим телом. Приседая, чтобы спустить штаны.
Он скоро не сможет и вьебет ей с такой силой, что стены разойдутся в разные стороны. Так, что услышит вся школа. Так, что профессора сбегутся на их рванные крики.
Он тяжело дышит, когда ее фигура выравнивается. Когда грудь подрагивает, а тело трясется. Он кончит прямо сейчас, всего лишь рассматривая ее.
У него каменеет в ногах, внизу.
Вез-де.
Он статуя. Которая возбуждается от ее губ, что вдруг облизали язык. И это его вернуло в реальность, почти моментально.
Он царапает пальцами ее кожу, опускаясь по ключицам вниз. И стон вырывается из ее груди, которую он с силой сжимает. И поцелуем касается кожи живота.
Она прогибается, вцепившись ногтями в его волосы. Вжимаясь спиной в холодную стенку. Мурашки бегут по всему телу, когда мягкие губы прикасаются к телу.
И вдруг руки ведут по левой ноге, царапают правую. Так, что она чуть ли не падает, теряя равновесие.
Она уже дрожала, крича в свой кулак. Но он слышал это снизу, прохрипев.
Заткнись. Иначе будет очень больно, потому что сдержаться он будет не в состоянии.
Она его возбуждала до такой степени, что он уже не контролировал себя. Провел пальцем от пупка до интимного места, останавливаясь где-то посередине. Слушая громкий визг.
Да-а, Грейнджер.
Стони.
Эту мелодию он готов слушать вечно.
И он резко, крикнув сам, вошел в нее двумя пальцами. Она, дрогнув всем телом, выгнулась. И не устояла на ногах, падая вниз. Он подхватил ее, вдавливая в стену. И вновь просунул пальцы вовнутрь, пока она чуть ли не задыхалась от возбуждения.
Детка, моя детка.
— Д…ра…ко…
Ее губы протягивают его имя, пока он быстро двигает рукой, уже почти кончая только от этого. Она еле стоит, уперевшись ладонью в его голову.