Черт! Она даже представить себе не могла, насколько красив будет Драко. В дорогущем костюме из натуральных шелков, в лаковых туфлях, начищенных до блеска. С темной бабочкой на длинной шеи и зачесанными волосами. Поэтому она просто обязана выглядеть не хуже — хотя бы, как партнер по танцу, открывающему вечер.
Ей почему-то вспомнилось, как Гарри выходил в Большой зал, как участник состязания, и все ученики наблюдали за его танцем. Так будет и в этот раз, только по середине, взявши Драко за руку, будет кружиться она.
Она подвела губы алой помадой, в тон к цветку, который закрепила на волосах. Сделала легкие стрелки на глазах, подчеркивающие их цвет. Еще раз причесала волосы и глянула на время — 16:00. Ровно час до начала.
Со вчерашнего дня, ей так и не удалось поговорить с Драко. Она понятия не имела, в каком он настроении, простил ли он ее. Собирается ли он вообще идти на бал, потому что, зная Малфоя, он может психануть и попросту не явиться на открытие.
Девушка жутко волновалась. И не только по поводу того, что до сих пор не слышала шагов в комнате у Драко, который, по идее, должен был начать собираться к Рождественскому празднику. То ли он собрался ни свет ни заря, так как девушка открыла свои сборы уже в 9:00, то ли действительно забил на все это. Переживания ее еще заключались в том, что она, стоя перед зеркалом, не могла вспомнить и двух движений в их танце. Неужели она настолько нервничала? Мероприятие завалить нельзя было, так как там будет вся школа.
Мерлин… Вся школа будет смотреть на то, как она, обнимая Малфоя, двигается перед парой Рона, улыбаясь ученикам и профессорам. Главное — не сглупить. Иначе смешки со стороны слизеринцев ей обеспечены на всю оставшуюся жизнь.
Беспокойство медленно приходило к ней, забыв постучать в дверь спальни. Сначала оно проявлялось легкими приступами паники, потом — учащенным сердцебиением и трясущимися руками. Так переживала, будто сдавала экзамен всей жизни, а не просто шла на бал в честь Рождества.
Если бы этими словами она могла хоть как-то унять дрожь, то с радостью сделала бы это. Однако, поднимаясь через каждый пять минут на ноги, вспоминая какие-то связки из вальса, Гермиона судорожно понимала, что паникует еще больше.
Когда на часах повисла цифра 16:40, и девушка в сотый раз прошла из угла комнаты в другой угол, остановившись перед зеркалом, дверь мягко отворилась.
Он молча стоял на пороге, держась за ручку. На нем был великолепный темно-синий костюм, будто сшитый специально на него. Как и предполагалось, черная бабочка висела на шее, закрепленная сзади. Она идеально подходила в тон туфлям, блеск которых бросался в глаза.
Он хмуро отдернул край плаща, где торчала белая рубашка, и медленным взглядом прошелся по фигуре Гермионы, рассматривая собственный подарок. Будто оценивал, насколько оно хорошо, и не прогадал ли он с размером.
— Ну… как тебе? — девушка смущенно уперла руку в бок и слабо покрутилась. Ткань слегка подлетела к верху, создавая ощущение легкости.
— Стань спиной. И убери руку, — отозвался он, прислонившись плечом о дверной косяк. Засунул ладонь в карман, где, конечно же, торчала его волшебная палочка.
Она послушалась, оборачиваясь к нему затылком. Густые волосы закрывали плечи и руки, а длинное платье струилось вниз.
Так же медленно, как и вошел, он прошел вперед. Ветер подул из открытого окна, и девушка поджала плечи, повернув голову к парню.
Она была прекрасной. В этом платье или без него. Вся, без исключения. Начиная с милой улыбки и заканчивая смеющимися глазами.
И он ее любил. Такую разную: сонную по утрам, ковыляющую в душ. Рассерженную, сидящую на уроках. Милую, флиртующую в Большом зале. Невероятно красивую, стоящую в его подарке.
Она была его. И только его. И он понятия не имел, как сможет убить ее.
Девушка стала напоминать ему хрустального лебедя, которого можно сломать, просто неосторожно сбросив на пол. И он разобьется, разлетаясь на тысячу осколков.
Парень ощущал, что должен, просто обязан, защищать ее, такую маленькую и хрупкую. И он бы делал это хоть каждую секунду, лишь бы она была счастлива. Однако не сможет уберечь от самого себя.
Он положил холодные ладони ей на плечи, чуть прижимая девушку к себе.
— Драко?..
Он нежно убрал волосы со спины, перекладывая на ключицы. Провел пальцем по узорам, которые украшали наряд сзади. Маленькие камушки блестели, отражаясь от стекла.
Он поддался вперед, еле-еле прикасаясь губами ее открытой шеи. Девушка вздрогнула, чуть отшатнувшись в сторону.
Но ему хватило и этого мгновения, чтобы навсегда запомнить аромат ее тела, ее волос. Ее длинную шею, маленькие плечи.
— Ты изумительна.
Она обернулась, похожая на грациозную птицу, которая взмахивает перьями при взлете. Только у нее подлетало синие платье, притягивающее взгляд.
— Правда? — легкая улыбка, такая же светлая, как и сама девушка, коснулась ее лица.
— Правда.
Гермиона, поднеся ладони ко рту, засмеялась чистым и детским голосом. Румянец покрыл ее щеки, и она смущенно опустила голову.
— Я хотела поблагодарить тебя за это шикарное платье. Я бы никогда не смогла его купить, если бы не ты. Спасибо, — она пождала губы, еще раз посмотрев на себя в зеркало.
Гермиона еще ни разу в жизни не видела себя такой красивой. Она была яркой в подарке, цвета бушующего моря, эффектной, кричащей. Но, посмотрев на ее образ в целом, можно было точно сказать, что она была до безумия нежной.
Драко окинул ее медленным взглядом: красивые волосы, которые больше не считал сеном, большие глаза, выделяющиеся скулы, тонкие губы. Посмотрел на небольшую грудь, маленькую талию и слегка выпирающую попу из-под тканей.
Это последний день, когда он видит ее. Последние часы, когда он может прикасаться к ней. Мгновения, когда может говорить с ней.
Грейнджер.
Гермиона.
Герми.
Как он сделает это? Как он сможет убить тебя? Как вообще позволит себе занести палочку, чтобы сказать непростительное заклятие?
Она быстро подошла к нему, поцеловала в щечку. И он чуть ли не простонал от досады, когда она отстранилась и весело прошагала из комнаты.
И захотелось закричать: “Стой!”. Чтобы она не выходила отсюда, чтобы спряталась. Чтобы он не нашел ее, не привел туда, в Мэнор.
Боже… Пусть с ним что-то случится. Пусть он не сможет убить ее, и Волан-де-Морт простит ему и семье это. Пусть отпустит живыми.
Пусть… да пусть он умрет на месте, лишь бы не появляться в доме. Не тащить ее туда.
— Драко! — раздалось из гостиной. — Идешь?
— Иду, — отозвался он.
И проглотил ком в горле, пару раз моргнув ресницами, чтобы скупая слеза не покатилась по щеке.
Убьет. Он правда убьет ее.
Она испуганно смотрела на закрытую дверь, которая должна была отвориться через пару минут. Она крепко ухватилась за локоть Драко, что стоял прямо возле нее.
Гермиона до сих пор не понимала, почему Амбридж вдруг захотелось сделать этот бал. Причем так, чтобы его открывали старосты.
“Вы должны выглядеть великолепно, — сказала она им на первой репетиции, — так, словно вы всю жизнь танцуете. Словно для вас это все не впервой. Вы открываете праздник. Вы — почти что главные гости на нем. Почет и уважение школы, ее лицо. Сделайте все так, чтобы все вспоминали это не один день”
Легко же все-таки говорить. А вот на деле — все гораздо труднее, чем можно себе представить. Сейчас все ученики стояли там, в ожидании чего-то, а им, старостам, приходилось нервничать перед дверью, потому что они — почти что главные гости.
Изящный лебедь, грациозная лань, легкая бабочка.
Она в сотый раз прокрутила эти слова, наконец, услышав легкий скрип открывающийся двери. И нервный голос Рона позади:
— О, Мерлин.
Музыка медленно зазвучала в зале, где стояли ученики. Они притихли почти сразу же, как стало видно четыре пары, которые готовились выйти перед всеми.
Драко первым начал шаг, потащив за собой Гермиону, у которой чуть ли не плыло перед глазами. Казалось, что все, кто находится в зале, слились в одну расплывчатую массу. Далее, идя в такт с Малфоем, последовал Рон, держа под руку Ханну, которая, как казалось ранее Гермионе, совершенно не переживала, лишь поправляла свою прическу. Следующей поплыла изящная Пэнси, что была одета в темно-зеленое платье-рыбку, которое выставляло на показ ее красивую фигуру, вместе с Эрни, который еле поспевал за своей партнершей. И последними шагали Падма, покрывшаяся красными пятнами, с Энтони, который никак не мог запомнить движения во время репетиций.