Медленная музыка играла на весь зал, где кружились уже разные пары. Казалось, что почти вся школа танцует, уединившись вдвоем со своим партнером или партнершей.
Ну, почти все уединились. Не считая Гермионы, которая глазами выискивала худощавую фигуру с платиновыми волосами. И ее, конечно же, не было. Словно пропала. Она бы не удивилась, если бы пришла в гостиную и увидела Малфоя там, закинувшего ноги на стол.
Рядом с ней, чуть ли не касаясь спинами и плечами, танцевали Блейз с Асторией, мило шушукаясь при этом. Девушка была невероятно элегантной в нежно-розовом платье, которое оставляло колени открытыми, а заднюю часть ног прикрывало не длинным шлейфом. Она еле доставала до подбородка Забини, который, в свою очередь, наклонялся, чтобы лучше расслышать ее.
Гермиона всегда было интересно, о чем можно говорить со слизеринками. Особенно с такими, как эта Астория или Пэнси. Ощущение, что у них в голове сидит только парочка мыслей, заканчивающиеся покупкой нового наряда или, естественно, сплетнями.
Наверное, она ошибалась. Ведь это было поверхностное мнение, так как она с ними никогда ни о чем умном не разговаривала. Да и вообще предпочитала не делать этого.
— Не-е-ет, — послышался чей-то писк в стороне, а затем громкий смех. Гермиона резко обернулась, потянув за собой Ленни.
Конечно же, девушка, кому принадлежал столь чистый и звонкий голос, была Мария, танцующей с каким-то мальчиком со своего факультета старшего курса.
И она была потрясающей. Алое платье полностью облегало ее фигуру, длинной юбкой расходясь около колен. Худые плечи торчали из-под декольте, что оголяло ее грудь. Оно плотно прилегало к ней, выпячивая все на свет, сходилось на талии и красиво обхватывало подкаченную попу. Девушка так же была на каблуках, что делало ее невероятно высокой с длинными ногами. Светлые волосы были слегка подкрученными и теперь подпрыгивали на ее голой спине при каждом шагу. Красная помада делала ее губы еще более пухлыми, к тому же, она не забывала постоянно улыбаться.
По правде говоря, платье было довольно-таки обычным, хотя и сделано из дорогой ткани, но на ней оно сидело великолепно. Наверное, почти все на ней сидело так же.
Гермиона нехотя перевела взгляд с нее на танцующую Асторию и следующие пары. Она не понимала, как можно быть такой красивой? Как можно иметь столь шикарную фигуру? Девушка многое бы отдала, чтобы родиться с такими же внешними данными. Хотя бы потому, что на себя приятно смотреть в зеркало. И тебе все подходит.
Каждый раз, когда Гермиона видела Марию, та всегда была хороша. Нет, она была изумительна. В любой одежде, с любым макияжем и прической. Будто ей подходило все, и ей не нужно было задумываться над тем, как закрутить волосы или как укоротить юбку, чтобы ноги казались длиннее.
— А вот и Мария, — отозвался Ленни, поворачиваясь к сестре лицом.
Да это уже все заметили. И парни, и девушки. Первые явно с большим интересом рассматривали ее, пожирая любопытными взглядами. А та только и радовалась, вытанцовывая с парнем.
Гермиона сама бы не отказалась от такого внимания.
— Мое платье, в сравнении с ее, самое простое, — девушка посмотрела на свою ткань, которая казалась ей лучшей до этого момента.
— Совершено неправда, — он внимательно посмотрел ей в глаза, отворачиваясь от Марии.
— Не нужно врать. Я сама вижу.
— Я и не вру, — он пожал плечами. — Просто могу доступно объяснить.
— Уж постарайся, — она устало улыбнулась, поправив локон на голове. И не забыла подумать о том, что даже волосы у когтевранки лучше.
— Ее платье ярче твоего, это да. Но оно слегка вульгарное и облегает всю фигуру так, что не нужно додумывать чего-то или фантазировать. Мальчики это не особо любят.
— А у меня что?
— У тебя… — он выдержал паузу, быстрым взглядом пробежавшись по ее платью. — А у тебя бушующее море и нежная девушка в нем.
Ленни прокрутил ее, и музыка стихла, пока не заиграла новая, более быстрая.
— Танцуем? — он весело задвигался, изображая танец.
Она еще раз пробежалась по полному залу, где не было того, кто ей нужен, и уныло кивнула.
— Танцуем.
Он стоял далеко от места, где шумела музыка, веселились люди, и царило веселье. Засунул руки в карманы, в тысячный раз проверяя волшебную палочку и магический предмет, который должен был переместить их в Мэнор.
Молчал. Да и говорить особо не было о чем. Просто тишина. Просто молчание. Просто то, что бьет по перепонкам и разрывает мозг. То, что душит и дает тошнотворное состояние.
Его мутило, крутило, бросало в дрожь и рвало. И каждый раз он пытался помочь самому себе, вздохнув полной грудью и проговаривая клятые слова: “Так нужно. Это судьба. Ты спасешь жизнь родителям и себе”. Но клятые слова были совершенно другими — те, что он скажет ей одной, стоя среди остальных Пожирателей и Волан-де-Морта.
И не было выхода. Не было никакого шанса.
Как там пишут в книгах? Выход есть всегда? Шанс можно найти?
Ничего подобного. Все сопливые истории отличаются от жизни. От этой ужасной жизни, разбивающей сердца.
Он с силой ударил кулаком о стену, зарывшись пальцами в волосы.
Боже… Что ему делать?
Он действительно не знал. Лишь отдаленные мысли вертелись у него в голове о том, что он заберет Гермиону, попадет в Мэнор и убьет ее там. А что будет дальше он не знал.
Не знал, не понимал, не видел.
Как-то не соображал.
И он вновь съезжает по стене вниз, глотая соленый пот, который потоками стекал по лицу.
Осталось всего чертовых полтора часа. И он действительно, не в своих мыслях, будет находиться там.
Полтора часа. И они текли, как вода, пробираясь сквозь его открытые, дрожащие пальцы.
Он заходился в истерике, пытаясь выдавить хоть одну слезу, чтобы стало легче. Но ничего, кроме притока крови, и сведения мышц он не получал. И вновь дрожал, словно осиновый лист, сбивая дыхание.
Блейз сидел рядом вот уже второй час, молча смотря на друга. И не задавал пока еще ни одного вопроса. И Драко был рад, что сейчас ни одна живая душа его не трогает.
Хотя, нет. Ему хотелось, чтобы кто-то забрал его судьбу и сделал все так, как нужно было. Чтобы кто-тот прожил этот день вместо него. Чтобы кто-то был Драко Малфоем, а не он.
Пусть это сделает другой человек. Кто угодно, как угодно, но только не он.
Он не хотел участвовать в этом, не хотел прикладывать руку к этому. Потому что есть явная концовка: Драко становится убийцей, полноценным Пожирателем, а дальше…
Он не знал. Просто боялся думать, что будет. Министерство, погони, убийства. И вечно разрывающая его изнутри совесть.
Это ожидало его? Это хорошая жизнь сына аристократов? Так живут богатые люди, которые ни о чем не думают?
Н е т.
Так жил только он. И почему?
Он снова не знал.
Не знал, не знал и опять не знал. Ему уже надоело не знать ничего, хотя через жалких полтора часа ему нужно будет точно определиться с выбором.
Неважно. Его итак убьют, итак. Разницы не было никакой.
Аб-со-лют-но.
Забини потянулся за стоящим рядом бокалом с Огневиски, который протащил Теодор на бал и подмешивал слизеринцам в обычные коктейли. Отпил глоток, слегка нахмурившись от ядовитого вкуса.
— Ты, вроде, хотел поговорить, — напомнил ему мулат уже в пятый раз, на что все время получал взор серых глаз, которые отстраненно глядели на него.
Проделывали дыру. И становилось понятно, что реплика даже не расслышана. Однако в этот раз, Драко, внимательно посмотрев на него, отвечает:
— Хотел.
— Ну так? — он делает еще глоток. — Попробуешь? — жидкость булькнула.
— Свое есть, — махнул головой на большой бокал, к которому до сих пор не притронулся.
— Не нравится Огневиски? Понимаю, — мулат усмехнулся, — Теодор еще тот бармен.
— Дело не в этом.
Драко устало посмотрел в темные глаза, что с понимание ответили. Мулат молча глядел на друга, ожидая того момента, когда он захочет рассказать все. Или хотя бы половину — потому что так легче, так проще.