Таким оптимистом был Ленни. Это почти, что его слова. Он всегда твердил, что жизнь — необычайная вещь. И нужно ценить каждое мгновение.
И она восхищалась им за это. Потому что даже в период болезни он делал вид, что она его не касается. Что он будет жить еще с пол века, растить детей и нянчить внуков.
Тогда почему же она, абсолютно здоровая, оставившая все плохое позади, ведет себя так, как будто умрет через пару дней? Так, будто кто-то должен сделать ее счастливой.
Кто-то, а не она сама.
Наверное, с этого момента все стало меняться. Она стала относиться к вещам по-другому. И, кажется, все наладилось. Она проводила гораздо больше времени с мамой и отцом, помогала ему вновь становиться на ноги. Ходила на работу, принося людям в Министерстве хорошее настроение. Гуляла в парках, посещала библиотеки, иногда скуплялась. Сидела в кафешках, болтая с Джинни, или просто прогуливались по тротуарам, слушая любимую музыку.
Сейчас она делала почти тоже самое: слушала привычную песню, пританцовывая. Правда в данный момент, она поджаривала тост.
— Здесь мы гибки фотографии от стены
Может быть, я не понимаю все
Вот и мы,
Так что звоните
Может быть, есть другой способ
Может быть, слова не должны играть, — пело радио на пол кухни.
И она, садясь на стул, вспомнила все те письма, которые получала от Драко. Все те слова, которые он писал ей на протяжении пяти лет.
— Скажи мне, что я мог бы сделать
Оглядываясь назад, я старался изо всех сил,
Чтобы сохранить его,
Но чувство, которое мы когда-то испытывали, начаор исчезать…
…Гермиона, я хочу написать тебе, что не жалею о прожитом времени.
— Под задней
И это все, что…
Это все…
…И я боюсь, что не увижу тебя вновь.
— И я теряю тебя
Да, я тебя теряю
И я почти в момент отказа его…
…Но, обещаю, я сделаю все, чтобы вернуться.
— И я теряю тебя
Да, я тебя теряю,
Но я не думаю, что вы можете говорить,
Там нет другой любви…
…Только у меня возникает вопрос: не предашь ли ты меня?
— Я здесь,
Глядя назад на то, кем мы были,
Просто помните, что это ранило меня…
…Грейнджер, ты же знаешь, я не смогу простить.
— И я теряю тебя
Да, я тебя теряю
И я почти в момент отказа…
…Дождись меня. Ты же любишь меня.
Она нажала на кнопку аппарата, заставляя его замолкнуть.
Ладно, на самом деле, все было не так и прекрасно в ее жизни. Это, скорее, было ее иллюзиями. Потому что гнетущая тишина все еще была рядом, а мысли о нем всегда были в ее голове.
Но, что было самым страшным, она не могла вспомнить его образ. Забыла. Начисто.
Словно никогда и не видела его. Лишь отдаленный потрет: платиновые волосы, серые глаза.
И это было все, что она могла воспроизвести в своей голове.
Это ужасало, страхом било в голову.
Он так же не мог вспомнить ее лицо? Ее волосы? Ее тело?
Мерлин…
Она ведь не прикасалась к нему целых пять лет. Не видела его пять лет.
И что только не произошло за эти года, одно осталось неизменным: он был где-то там, далеко от Англии, а она сидела здесь, безумно скучая по нему.
Хотя, это слово перестало подходить после первого года. Потому что дальше она стала буквально бредить воспоминаниями, которые уже стали угасать.
И каждый месяц она могла все меньше вспомнить о нем. Как бы ни старалась, не получалось вернуть все фрагменты их встречи.
Она даже перестала ощущать его невидимые руки на плечах, слышать его неслышимый голос и чувствовать его запах.
Все растворилось. Как и его призрачная фигура, которая так долго оставалась с ней.
Честно говоря, за последний год она пыталась начать новые отношения. Потому что пустая квартира и разрывающееся сердце каждый раз, когда приходило новое письмо от него, надоело. Это было слишком тяжело. Слишком долго.
Но так не могло быть. Потому что это была не жизнь, а чертова смена дней, где она ждала хоть словечка от него.
Она флиртовала с парнями, общалась с ними. Гуляла, целовалась.
И каждый раз сбегала. Потому что все это было не тем…
Не те руки, не те губы, не те слова, не те глаза…
…не те, Мерлин, серые глаза, в которых скрывалось миллион оттенков.
Она положила тост на тарелку, полив его вишневым вареньем. Налила кофе в чашку, взяла все это в руки и упала около телевизора. Как бы там ни было, маггловские фильмы она любила еще с детства.
Включила первый попавшийся канал, где была какая-то комедия. Уминая тост, она невнимательно смотрела за тем, как девушка тратит последний миллион, доставшийся ей в наследство, когда кто-то позвонил в дверь.
Она отпила глоток кофе, глянув на время. Мама была еще на работе, а соседи на одной лестничной клетке, к которым она иногда ходила в гости, уехали отдыхать на лыжный курорт в Италии.
Странно. Неужели Джинни решила зайти? Вроде бы, они не договаривались о встрече.
Раздался второй звонок, и она отставила тарелку с чашкой на стол. Струсила крошеи с пижамы, вдруг засуетившись. Она была вовсе не причесанной, в домашней одежде.
Мало ли, кто пришел?
В третий раз звон отразился от стен, и она, ругнувшись, прокричала:
— Иду я!
Бросив затею привести себя в более-менее нормальный вид, она вылетает к двери, настежь отворив ее. И…
…Мерлин.
На секунду показалось, что внутри все сжалось до невероятного размера. И как-то сразу отключило голову.
Потому что…
…это правда был он?
Парень с русыми волосами, которые падали на его лоб. Серые глаза, в отдалении которых отражался холод, с теплотой смотрели на нее. Тонкие губы расплывались в легкой ухмылке.
И, черт возьми…
…она почти теряла равновесие.
— Драко?..
Она даже не слышит собственного голоса, потому что произнесла это имя шепотом.
Потому что произнесла это имя впервые за пять лет не кому-то другому, не в пустоту, а ему…
…реальному Драко.
— Грейнджер.
И тогда все резко расплывается, будто в странном сне. И мир наполняется туманом, где только одно четкое изображение — он.
И она бросается ему на шею, обхватив руками спину. Резко, с силой прижимая его к себе, обвивается, словно змея.
И…
…поверить нельзя было…
…легкий привкус кофе, который она уже не могла ощутить.
…сильные руки, что крепко сжимали ее талию, которые она не могла чувствовать.
…сладкие губы, что поцеловали ее в плечо, которые она не могла пробовать на вкус.
— Господи… Драко…
Она оторвалась от него, заглянув в серые глаза. Они по-прежнему отстраненно смотрели на нее, однако что-то новое появилось в его взгляде.
Что-то нежное и трепетное.
Что-то, чего так не хватало ей так раньше.
Что-то, чего она уже не видела пять лет.
— Драко.
Она будто пробовала имя на вкус.
Потому что не могла без боли произносить его еще пять минут назад.
— Да, Грейнджер. Это я.
Улыбка касается его лица, и она уже не может сдержать свои слезы. Они потоком стекают по ее щекам. Истерика сильной волной ударяется в нее, и девушка, закрывая лицо руками, плачет в них.
А затем смеется, смотря в его глаза.
И — Божемой — его руки вновь с силой притягивают ее к нему.
Губы накрывают ее, проглатывая всю. Нежно, выводя языком узоры во рту, он целует ее, мягко поглаживая по спине.
И это было лучше всего на свете. И это было то, ради чего она променяла бы все годы своей жизнь.
Так трепетно, так мягко.
И она растворялась в его руках, улетая куда-то далеко и надолго.
Сколько раз она представляла встречу вместе с ним, но ни одна не была похожа на ту, что происходила сейчас.
Ее буквально рвало изнутри от счастья, которое хотело всплеснуться наружу. Ее распирало, и девушка не могла оторваться от него, жадно целуя.
Ее, только ее.
И это не сон, который приснился ей тысячу раз за эти года, это был настоящий день.