Малфой боялся находиться рядом с девушкой, потому что его голова отключалась. Она упрямо не хотела думать, уступая место телу. И нет, он не любил Гермиону, она ему даже не нравилась и не была симпатична. Общение с гриффиндоркой не приносило Драко никакой выгоды, а напротив - загрязняло его знатное имя. Но что-то в грязнокровке влекло его, заставляя возвращаться, страстно целуя ее. Отчаянно желать и хотеть. И он ненавидел эту гадкую и непристойную часть себя. Ведь в нем не должно быть ни единой слабости, которая сможет убить парня. Но девушка открыла ее в нем - что-то кошмарное и противное.
Мерлин, Драко так хотелось растянуть это мгновение. Насладиться одиночеством сполна. Чувствовать, как камень впивается в спину, причиняя боль. Выдыхать прохладный воздух и смотреть на блики, которые кидает красавица-луна. Такое умиротворенное состояние, которое было не в силах никому испортить, редко посещало Малфоя. Парень слышал лишь стук своего сердца, приглушенные непонятные звуки, которые эхом летали по всему замку. Было так тихо, так спокойно.
Он закрыл глаза, делая глубокий вздох. Ощущая, как веки медленно становятся тяжелыми… Захотелось спать. Спать… Драко не хотел возвращаться в пустую постель, не хотел вновь бороться с ночными кошмарами. Со снами, в которых погибает она, его мать. Где он становится причиной ее смерти. Это хуже самой изощренной пытки. И он боялся прихода того мгновения, когда глаза закроются, чтобы опустить его в вечный танец ужасов.
Время. Как же он ненавидел это гребанное время, которое отнимало у детей родителей, которое забирало жизни и лишало счастья. Миг, секунда, час… Смерти не удалось избежать никому, но ее боялись больше всего на свете. Потому что она приходила неожиданно и безвозвратно. Раз, и человека, которого ты любишь больше жизни, нет в живых. И ничего нельзя предпринять или изменить. Это и было самым ужасным. То, что нельзя повернуть вспять прошлое, предугадать будущее и подготовиться к тому, что может случиться. Неизвестность, в которую канули люди, пугала парня и заставляла настораживаться на каждом шагу. Будто он ждал явление живого существа с косой прямо в школе. Будто он готовился убить это, защищая мать.
Стук каблуков, сладкий запах шоколада, перемешанный с кофе, и пронзительный взгляд. Расправленные плечи и гордая осанка. Ровная спина, похожая на тонкую иголку.
Не издавая ни звука, становится рядом, вопросительно смотря на парня. Тот едва заметно кивает, даже не взглянув на сокурсницу. Просто делает очередной шаг после остановки, не нарушая мертвую тишину. Грациозно и гордо, словно лев во время охоты.
Идут, ступая в унисон, украдкой кидая взгляды так, чтобы другой не увидел. Но тот замечает, следя за каждым движением своего спутника, вслушиваясь в любой шорох. Пристальный взор не может оставаться незамеченным, и это слегка тревожит обоих. Они прекрасно понимают все, но продолжают идти, путаясь в своих мыслях. Быть может, это и к лучшему. Нет очередных истерик, криков и драк. Просто обычное дежурство. Такое, каким должно быть.
Девушку раздражает молчание и темнота. Она хмурит брови, прикусив щеку почти до крови. Чувствует себя неуютно рядом с ним, еле переставляя ноги. Или усталость дает о себе знать, или желание гулять ночью со слизеринцем настолько велико, что ноги отказывают.
А парень с волосами цвета платины, претенциозно шествовал вперед, делая вид, что ничего вокруг его не интересует. Так оно и было - ни одна вещь, ни одна трещинка не привлекала внимание Драко. Только она, такая неуклюжая и растрепанная, в этой широкой мантии, с ореолом темно-каштановых волос. Она словно стояла перед ним, размахивая факелом и крича что-то, чего он был не в состоянии понять. Не прочитать по губам, не услышать ушами.
Ведь они такие разные.
И безмолвие. Для нее такая надоедливая и действующая на нервы тишина, которую нарушает лишь свист ветра за окном. И упоение ею для Драко.
Мимолетный взгляд, руки, сжатые в кулачки. Снова взгляд, еще один и еще. Всего на мгновение, на долю секунды. И она различает его темные ресницы, загнутые на концах, острые скулы, тонкую шею. Серые глаза, что ненадолго останавливаются на ее лице.
Но этого мало. Гермиона хочет прикоснуться к парню, провести рукой по худому телу. Ощутить то, что просыпалось каждый раз, когда Драко дотрагивался до нее: холод, желание, страсть, страх… Такие контрастные вещи, сводящие девушку с ума. Она могла бы зарыться в его светлые волосы, поцеловать каждый миллиметр шеи, вдыхать аромат карамели. И ничего тогда не смогло бы помешать ей или испортить настроение. И Гермиона даже не пытается отогнать эти мысли, а наоборот: принимает их, как должное.
- Еще не надоело рассматривать меня, Грейнджер? - безучастный голос. Драко все так же смотрит перед собой, улыбаясь краешком губ.
Всего одна фраза, и сердце девушки пропускает удар, замирая в теле. Слова комом застревают в горле. Ей уже тяжело дышать и легкая паника охватывает девушку. Пробирающий до костей озноб не дает сосредоточиться.
Но это же просто Малфой. Зачем волноваться?
- Я не… - руки задрожали, и Грейнджер попыталась заправить прядь волос за ухо. Но она лишь стучала костяшками по лбу, теряя точность.
Карие глаза бегали из стороны в сторону, останавливаясь то на стенах с картинами, то на сводах и лестницах, то на спине парня и платиновых волос. Едкий привкус железа появился во рту, и Гермиона нахмурилась, чувствуя, как он пропитывает желудок.
Она снова глянула на худые плечи парня, прикусив губу. Соленая жидкость придала еще больше вкуса, и девушке даже почудилось, что она - вампир.
- Да, я вижу, как “ты не”, - на этот раз насмешливые нотки едва ли растапливают лед.
Обычно безразличное лицо озаряет нахальная, самодовольная усмешка. Драко на секунду оборачивается к девушке, выгнув линию губ и сощурив глаза. Он вынул одну руку из кармана, поправляя волосы, которые и так идеально лежали.
Гермиона закатила глаза, увидев это действие. Он же специально показывает, что ему на все наплевать. Что он все тот же человек, которого ничего, кроме его собственности и чистокровности, не волнует. И девушка смогла бы поверить в сказку, которую он играл, если бы не узнала его за эти недели. Его прекрасную актерскую игру, наигранные жесты, которые слизеринец, наверное, часами репетировал перед зеркалом. Она различала его обычно холодные и презирающие глаза с теми, что были сейчас, когда он говорил.
- Знаешь, Малфой, иногда людям мерещится то, что они хотят увидеть, - проговорила Гермиона, сложив руки на груди.
Сейчас она была несказанно рада тому, что у нее густые волосы, ведь за ними было почти не видно покрасневшего лица. Ее пальцы слегка подрагивали, выбивая какой-то ритм в голове.
Спокойно. Спокойно. Спокойно.
Драко заметно напрягся, придумывая в голове очередное оправдание. С каких это пор Грейнджер такой изворотливой сделалась?
Затем его грудь сотряслась от смеха. Он остановился, вынуждая девушку сделать тоже самое. Парень медленно обернулся, сверля Гермиону веселым взглядом. Но в нем ясно читались злые нотки, которые он просто не мог скрыть.
Девушка не поняла причину его неудержимого смеха и насупилась еще больше. Она пыталась выглядеть безразличной, но это плохо удавалось, и Гермиона корила себя за это. Их триумфальная игра, кажется, сегодня переставала ей удаваться.
Грейнджер отступила на шаг назад, в голове отмечая, что дальше лестница. И, как всегда, идти ей будет некуда, потому что скатиться вниз она не желала.
- Мир не крутится вокруг тебя, грязнокровка, - сказал он наигранным, сладким голосом. - И перестань смотреть на мои губы.
Гермиона открыла рот, то ли от удивления, то ли от возмущения. И это ей говорит Малфой? Он что, забыл о том, что делал утром? Как его руки блуждали по телу девушки, забирались под мантию, как он прижимался к ней всем телом, впивался в губы, пробуя на вкус.
- Пф, кто бы говорил! - фыркнула Гермиона, театрально закатив глаза.
Ранее насмешливый взгляд сменился холодным. Недобрые искорки пробежали в серых глазах, упрямо наставленных на девушку.