Тут уж нервы у Уизли совсем не выдержали, и он со злостью опрокинул рядом стоящий стакан. Он с грохотом упал на стол, разливая содержимое по нему. Красный напиток медленно полился по поверхности, сгущаясь в некоторых местах. Сок пролился на юбку Лаванды, и она подскочила, громко ругаясь.
- Рон! Ты совсем уже? - негодовала гриффиндорка, бросая уничтожающие взгляды на Уизли, который понурился. - Еще раз это повторится, и я, клянусь, убью тебя на месте.
- Прости… - промямлил парень, опустив плечи.
- Не прощаю, - заявила она, подергивая ногой. - Слышать тебя не хочу! - шикнула гриффиндорка в последний раз и побежала из зала, закрывая пальцами пятно.
- Вот видишь… - задумчиво сказала Гермиона, мирно сложив руки на коленях. Она сделала милейшее лицо, которое придавало ей невинность.
- Что “вот видишь”? - зло пробормотал Рон, кидая вопросительно-яростные взгляды на друга, будто именно Гарри был виновен во всем. Но парень решил не замечать настрой Уизли, внимательно слушая девушку.
- А то, - Грейнджер закрыла книгу, словно собралась куда-то уходить. То, что она всегда спешила по делам - привычное дело, и друзья не станут останавливать ее. - Ты совершенно не умеешь обращаться с девушками.
- Что, извини? - с вызовом спросил рыжий, внезапно покосившись на женский пол, сидящий за их столом. Они переговаривались между собой, бросая соблазнительные взгляды на парней, которые могли быть из другого факультета. Некоторые посылали воздушные поцелуи, пока их подруги строчили за них домашнее задание. - По-моему, не тебе судить в этом деле.
- Что значит “не мне”? То есть, по-твоему, я ничего не понимаю в такого рода вопросах? - Гермиона смахнула волосы назад, чтобы лучше видеть друга. Ее терпение сходило на нет, и девушка не могла обуздать свой пыл.
- А ты как думаешь? Будто у тебя когда-либо кто-то был! - закричал Рон, совсем потерявший суть разговора, запутавшись в эмоциях гриффиндорки. Если пару минут назад он еще пытался разгадать ее, то сейчас ему просто все надоело. - Не тебе судить.
- Ах, значит, не мне! - Грейнджер подскочила на месте, ударившись лодыжкой об лавочку. Она тихонько вскрикнула от боли, но лицо моментально приобрело возмущенный вид. - Слушай ты, женский сердцеед! Не смей говорить со мной в таком тоне! И вообще…
Девушка не закончила фразу, потому что прям ей в руки упало письмо. Она отпрянула назад, выронив бумагу от неожиданности. Испепеляя Уизли грозным взглядом, Гермиона подняла с пола упавшую посылку, недовольно разворачивая ее.
Текст написан неаккуратно, явно наспех законченный. Девушка на секунду глянула вниз, разглядев кривую печать, которую ставила ее мать. Сердце мгновенно забилось с возрастающей силой. К голове пошел приток крови, а пальцы уже дрожали. Гриффиндорка медленно присела обратно, забыв обо всем.
Мама никогда не писала криво.
Закрыв на мгновение глаза, девушка принялась за чтение. В некоторых словах не хватало букв, а предложения клонились то вниз, то вверх. Иногда все сбивалось в одно целое, и было очень трудным для прочтения.
“Гермиона,
Случилась беда. Отец поехал в другой город за твоим подарком, как мы и договорились. Но случилась страшная авария, его машина врезалась в чужую. Я не знаю еще точно, что и как произошло, но отец виновен в этой аварии - это точно.
Я в больнице, у отца - критическое положение. Состояние здоровья наихудшее за всю жизнь. Случилась беда с позвоночником. Из-за этого отказали ноги. Он никогда не сможет ходить.
Поездка отменяется. Ты можешь приехать домой на пару дней, если хочешь. Но отец все равно не очнется, так говорят врачи.
Я посчитала нужным отослать тебе подарок. Папа купил его и уже возвращался обратно.
Будь сильной, мама”
***
Бег - это, наверное, то, что спасает людей. От посторонних звуков, от ненужных людей. От проблем и боли, которые могут навалиться на тебя в одну минуту и задавить своими же силками. Ты словно летишь в неизвестное пространство, закрываясь в себя. Зарываясь в свои мысли. И полет не лишает тебя трудностей, лишь останавливает их на мгновение. На долю секунды, но и от этого может стать легче. И ты радуешься тому, что хоть какая-то вещь приносит радость.
Длинные волосы развевались на ветру. Мантия тянулась позади, словно огромные крылья. Они могли защитить ее, укрыть своими огромными перьями. В такой опеке нуждался каждый, но не все могли получить ее. А она - могла, но не понимала этого, потому что совсем потеряла голову.
Метр, еще один. Затем километр и еще. Стремительные шаги и углубление вдаль. Закрытие себя для других, но внезапное сближение с природой. Иногда девушка оборачивалась назад, зарываясь лицом в кудри.
Она бежала в глубь леса, касаясь руками деревьев. Ладони были разодранными в кровь, но девушка не чувствовала боли. Ноги ужасно ныли, но она не обращала на это ни малейшего внимания. Все страдания были строго посаженными внутри ее тела, закрытые под большой замок. Но слезы будто давали им надежду - один малюсенький шаг к выходу, к свободе.
Гермиона останавливается у огромного ствола, прислоняясь спиной к нему. Ступни не выдерживают веса, и тело бесшумно опадает на землю. Оттуда веет холодом, который окутывает ее всю. Пожирает сполна, не желая отпустить. Ветер помогает ему, дуя со всех сторон. Юбка и кофта девушки поднимаются вверх и ложатся обратно на туловище, как красивые бабочки, оседающее на деревья. Холод сковал полураздетую Гермиону. Внутри и снаружи. Мурашки бегали по коже, а зубы стучали друг о друга на весь лес. Но она не замечала ничего, кроме своей боли. Такой неистовой, затмевающей голову. Такой нежеланной и невозможной.
Маленькие снежинки плавно падали на одежду, красиво располагались на руках, ногах и животе. Грациозно украшали ресницы и губы. Маленькая книга с письмом внутри, которую родители собирались подарить ей, лежала рядом. Страницы дрожали под напором ветра, раскачиваясь из стороны в сторону. Беленький снежок словно пытался помочь девушке, как-то приободрить ее. Тона природы успокаивали ее, и Гермиона была благодарна этому. Единственному моменту для уединения. Для того, чтобы побыть одной в окружении ее новых друзей: деревьев, кустов и земли. Пусть это и звучало смешно, но Грейнджер впивалась пальцами в мягкую тропинку, впитывая ее запах. Запах зимы, снега и зверей, что недавно проходили здесь. Гриффиндорка не чувствовала себя одинокой тут - в километрах от школы. В лесу, где тебя поджидали опасности на каждом шагу. Где любой зверь может обернуться смертоносной тварью. Но она ощущала, что находится в своей тарелке. Что именно этот лес напоминал ей ту поляну, на которую она приходила со своими родителями. Где они устраивали пикники, собирали грибы и ягоды. Где веселились и кидали друг в друга листьями. Где маленькая девочка с каштановыми волосами пряталась за широкими ветвями, играя в “Прятки”.
Родители…
Слезы уже давно высохли, но они все равно остались в ней. Липкостью на лице, несуществующим запахом. В красных глазах и пересохшем горле от криков и воплей. Она орала, звала на помощь. Но никто не приходил, и девушка углублялась в темноту. Ноги несли еще сильнее, а рот не закрывался от всхлипов. Она не переживала, что может нестись навстречу своей смерти - она была готова. Убить, уничтожить палочкой. Да голыми руками. Только бы перекрыть те мучения, что зарождались в ее сердце.
Какой там Драко, какая учеба? Какие разборки с Роном? По отношению с тем, что произошло с ее отцом, все это было детским лепетом. Который, казалось, был так давно. Все переживания по поводу парней, ее красоты.
Гермиона засмеялась на всю рощу, чувствуя приход новой истерики. Раньше она волновалась из-за неудачных оценок или разборки с друзьями, а сейчас все осталось так далеко, позади. Было ощущение, что до того старого, веселого детства, можно было пройти не одну и не сто миль, но все равно она не смогла бы вернуться в то время. Не смогла бы вернуть время вспять, пробежав миллион километров. Не смогла бы сделать что-либо, что бы этого не произошло…